), которые дадут о предмете новое, иногда совершенно неожиданное знание. Оно либо дополнит существующее «общее положение», либо войдет с ним в противоречие.
Возьмем, к примеру, монографию немецкого историка Ханса Медика[6]. Она была написана в связи с проектом по изучению процесса индустриализации в Германии. Какие сельские и городские общины сумели выжить при наступлении на них капитализма? Сам Х. Медик характеризовал свое исследование как «проблемно ориентированную „историю целого в подробностях“»[7]. Он начал изучать жизнь ткацкого сельского местечка Лайхинген в Швабии с XVII по XIX в. во всех ее деталях: состав населения, отношения между людьми, процедуры наследования, кулинарные пристрастия, мода, круг чтения, нравственные ориентиры и верования и т. д. Статистические данные сочетались с историями жизни конкретных жителей селения. В результате выяснилось, что для лайхингенцев главной ценностью и опорой для выживания были протестантская этика и культ трудолюбия, но при этом происходило постоянное наследственное дробление мелкой собственности, разрушавшей их благосостояние. «Пиетистская набожность, швабское трудолюбие и привязанность к мелкой собственности образовали характерный синтез, наложивший глубокий отпечаток на местный образ жизни», заключал немецкий исследователь[8]. Казалось бы, ярко выраженный протестантизм местных жителей должен был подтвердить общепринятое суждение Макса Вебера о том, что он порождал «дух капитализма», являлся его основой. Однако случай селения Лайхинген оказался также «нормальным исключением»: здесь «вариант протестантской этики во всяком случае не только не способствовал утверждению „духа капитализма“, но и вплоть до конца XIX в. препятствовал укреплению капиталистических структур с их столь высоко развитым ремесленным производством»[9]. Это случилось из-за нацеленности местных жителей не на коммерческий успех в жизни, о котором писал Вебер, но только на выживание из последних сил. В результате автор приходил к следующим размышлениям: «В длительные и многослойные периоды перехода к современности не являлись ли исключения скорее правилами и не должна ли в связи с этим гипотеза о единообразном или даже едином историческом процессе модернизации быть последовательно демонтирована, а затем постепенно вновь реконструирована?»