Дождь прекратился к концу службы. Люди стали разъезжаться. Некоторые шли пешком. Элизабет с таким рвением потащила Гилберта к машине, что тот расхохотался. Дома они пообедали – без изысков и без особых разговоров. Остаток дня тянулся бесконечно долго, по крайней мере для Льюиса. Заниматься обычными делами не получалось, а в присутствии отца почему-то было неспокойно. Льюис привык к женскому обществу, и мужчина в доме казался чем-то из ряда вон выходящим и немного опасным.
Льюис восхищался отцом и одновременно сторонился его, как незнакомца. С появлением Гилберта дом преобразился. Военную форму никто не сжег, и она висела в шкафу в гостевой комнате. Льюис предпочел бы, чтобы отец носил форму и оставался далеким героем, а не ходил рядом и не вмешивался в их жизнь. В костюме и твидовой куртке у Гилберта был более домашний вид, однако для Льюиса он оставался чужаком, притом внешне знакомым, и от такого противоречия голова шла кругом.
В ночь, когда Гилберт вернулся, они с Элизабет занимались любовью – сначала робко и неуклюже, как будто в первый раз, а потом жадно и с прежней страстью. После Элизабет заплакала слезами благодарности, а Гилберт прижал ее к себе и спросил: «Что с тобой?» Можно подумать, сам не знал.
– Дома непривычно, да?
– Само собой. А какого еще ответа ты ждешь?
– Даже не знаю. Мне хочется залезть тебе в голову. Хочется понять, что ты испытал, о чем сейчас думаешь. Понять, счастлив ты или нет. Ты никогда ничего не рассказываешь.
– А, ладно. Я думал о том, как здорово валяться на настоящей простыне.
– Да ну!
– А что такого? Еще о том, что ужин был вкусный.
– Прекрати!
– Честное слово! Можешь считать меня примитивным.
– Так что, в Северной Африке желе не дают?
– Вообще-то на Рождество нам давали желе.
– Что же ты Льюису не сказал? Он бы лопнул от восторга!
– Кстати, о себе расскажи. Как ты провела войну, дорогая?
– Очень смешно.
– И все-таки.
– Я знаю, что кошмарно пишу письма, но в общем мне нечего к ним добавить.
– Занималась Льюисом?
– Да, и в основном сидела дома. В город редко выбиралась.
– Не тоскливо было одной?
– Конечно, тоскливо. Но пару раз заезжала Кейт, когда ей удавалось вырваться. И Льюис – настоящий друг.
– Ты его балуешь.
– Да нет. Я ему не потакаю.
– Ничего, скоро начнешь.
– Тебе завидно?
– Разумеется, нет. Но я не понимаю, почему ты не нашла ему няню. У тебя было бы больше свободного времени.