Ему нравилось в этом городе, наполненном пусть чужими, но такими радостными воспоминаниями. Нравилось идти по довольно широкому тротуару улицы Пелду, среди спешащих с уроков детей и редких машин. И мимо невысоких, в три – пять этажей домиков. Пусть даже всего несколько минут, но это было для Дениса счастьем. Тень деревьев с юной весенней листвой, неспешная суета городского района, и рука девушки, подарившей ему эти минуты счастья, крепко сжимающая его ладонь. А еще пахло морем, он вдыхал этот запах, и душа наполнялась теплом.
Через каких-то пятнадцать минут они свернули на мощеную, но, тем не менее проезжую улицу, и еще через пару сотен метров остановились небольшого фонтана. Закатанный в невысокий бетонный парапет, фонтан показался Денису уставшим пленником. Некогда грозным, обширным озером с островом в центре, попавшим в плен человеческого желания все изменить под себя. В центре острова стояла ротонда, такая же крохотная, как и сам остров, пусть даже на нем и хватило еще места двум довольно возрастным березам. Инга отпустила его руку, и скорым шагом направилась именно к этой ротонде по аккуратному пешеходному мостику.
– Смотри, как здесь красиво! – девушка облокотилась на перила мостика, и посмотрела на свое отражение в желтоватой, мутной воде. Денис красоты в этом месте не находил. Но вслух этого сказать не решился, настолько сильна была радость Инги. – Это место называется лебединым озером. Я любила приходить сюда летом, и часами читать в тени тех берез. Ровно до той поры, пока родители не уехали сперва в Ригу, а потом и дальше. Знаешь, я нигде больше не чувствовала себя дома, только в Лиепае.
Титов притянул девушку к себе, но на поцелуй не осталось времени. Получасовой сеанс земной жизни оборвался так же внезапно, как и начался, и Денис с остервенением принялся отстегивать страховочные тросы. Замер на минуту, попытался успокоиться, и не смог. Не шел тихий и скромный городок Лиепая в сравнение ни с Москвой, ни с Тулой. Да и не пытался ни с кем соперничать. Хранил свои традиции, берег покосившиеся дома, и тем тронул очерствевшую душу мужчины. И, все равно, даже этот городок казался раем в сравнении с Коробовым, с этим проклятым городом номер одиннадцать. Лиепая дышал весной и жизнью, а от серости синтетического бетона и сетей над головой хотелось выть.