Бежим быстро, спотыкаясь, падая, раня колени, но упорно продвигаясь в сторону спасительного света. Не могу сказать, сколько прошло времени, часов у нас не было, но нам показалась дорога очень долгой. Луна за это время поднялась из-за горизонта и встала в центре небосвода, освещая путь своим белесым светом, высветила строения вдалеке, и теперь мы видим перед собой избушки и сараи, там точно есть люди, там нам окажут помощь.
Но чем ближе становились постройки, тем грустнее становились мы, не веяло от них жилым духом. Луна своим белым безжизненным светом высветила прорехи в крышах, заборы с дырами, словно это гнилые зубы во рту бомжа, пустые глазницы окон. От некогда видимо большой деревни несло запустением и унынием. И только в одном месте горел какой-то тусклый фонарь, он мигал, словно зазывая путников к себе.
И мы свернули на боковую дорожку, в конце которой было желтое пятно света. Дорожка была натоптана, что давала нам уверенности, что по ней ходят, а значит, кто-то все же живет в этой убогой деревеньке.
Минут через пять мы вышли к маленькому домику. Помните сказку о бабе Яге? Сюрреалистично! Один в один домик бабы Яги!
На высоком фундаменте стоит избушка, больше похожая на квадратную коробку, с очень маленькими оконцами и дверью, сколоченной из досок.
Вот так и хочется сказать: Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!
Вот только мы, наверное, и стоим возле этого «переда».
Стоим, смотрим на странное строение, как откуда не возьмись, на нас бросается чудовище. Ну, прямо собака Баскервилей…
Огромный волкодав, с глазами, горящими как у демона, пасть такая, что туда ребенка засунуть можно, и эта тварь не подавится. Лай стоит такой, всю округу разбудить можно!
Мы в ужасе и от собаки и от ее громкого лая, ведь на этот шум могут явиться наши похитители.
Но на этот шум скрипит дверь, и на пороге избушки возникает…баба Яга…
Нет, без шуток! Сгорбленная от старости старушка с крючковатым носом, с усами как у Буденного, с бородавкой на щеке, хромая и сердитая. Прямо картинка из моей детской книжки…
– Чего голосишь, Бобик? – скрипит старушечий голос.
Бобик, она это серьезно, вот этот волкодав, который легко может откусить ногу – Бобик! Ой, держите меня семеро, сейчас от смеха умру!!!
И тут старушка замечает нас, из-за кустистых бровей на нас смотрят два горящих недобро ока, у нас аж мурашки по всех коже. Но лицо старушки меняется, разбегаются во все стороны морщины, и вот уже беззубый рот улыбается нам самой доброжелательной улыбкой.