Век двадцать первый повернул куда-то;
И снова блещут светочи ума,
И снова брат идёт войной на брата,
И снова во Флоренции чума.
И снова все так ярко, так незыбко –
Плоды и птицы, яблоневый сад.
В саду ее гулянье и улыбка.
Век двадцать первый повернул назад.
В ее роду мы различаем предка,
В дворцовых залах он отец и сын.
На родословном древе чахнет ветка
Под тяжестью полотен и терцин.
И еле слышен строф латинских лепет,
И еле виден самый главный зал…
Художник, где ты в этом страшном склепе?
Всё кончилось. Ты всех нарисовал.
Но, может, это ничего не значит,
И вечный не нарушится закон,
Когда она зовёт тебя и плачет,
В больнице горько плачет в телефон.
В аэропорт уносится дорога.
И вот уже с высокой высоты
В твоем лице уже видны немного
И Гольбейна и Брейгеля черты.
И вот уже стремясь к заветной цели,
Привидно мрачен взором и суров,
Ты к ней летишь по небу Боттичелли
И прочих итальянских мастеров.
Ты не германец герцогского рода