– А… это? – опомнился Яшвен, молодой шаман с причудливым украшением из костей и перьев в густых рыжих волосах, заплетенных в косы, – Это местный сатир. Ну и привередливые же у вас тут духи, долго пришлось его обхаживать, чтобы он согласился поиграть с нами. Сразу видно, одичал этот лес без хозяйской руки. Ну, ничего…
– Сатир? – перебила его Беатрис, задумчиво оглядываясь по сторонам. Музыка не смолкала ни на минуту, многими голосами перекликаясь будто со всех сторон, казалось, она шла даже из-под земли. – Странно, но я еще не видела здесь ни одного фейри. Впрочем…
– Да, мне уже рассказали о вашей «ссоре» пару лет назад! – вклинился Эмиель, ирландский поэт, говоривший на немецком пусть и ясно, но с забавным булькающим акцентом, – Целый кусок леса выжгли, неудивительно, что они теперь так скептически относятся к вам. К тому же не забывай, кто твой отец, милая девушка, может Зимние еще и терпят его, но теперь до осени в этих краях не надейся на теплый прием. Нет ничего удивительного в том, что они не торопятся появляться тебе на глаза. Впрочем… ты-то человек, может еще и удастся что-то исправить.
Беатрис нахмурилась, опустив взгляд в землю. Да, пару лет назад, когда ей было шестнадцать, во время одной из поездок, ночью на ее семью было совершено вооруженное нападение на дороге. Какие-то бандиты окружили карету, благодаря удачному стечению обстоятельств девочке удалось бежать в лес. И егерь, защищавший ее, по ошибке выстрелил в оленя, бывшего священным животным рощи, охраняемой местными духами. В общем… слово за слово, одно повлекло за собой другое, шокированная, Беатрис не контролировала себя и свои эмоции, разозленная тем, что помимо разбойников ей придется воевать еще и с разгневанными фейри, ополчившимися вовсе не на тех, кто действительно угрожал чужим жизням. Она воспламенила засохшие листья вокруг себя, уничтожив магическим пламенем вместе с докучавшими ей феями еще и участок леса, прилегавшего к окрестностям их земель, захватив с собой грабителей, чуть не спалив и собственную семью. С тех пор там больше ничего не растет, а уничтоженные земли никогда не восстановятся.
Весть быстро разошлась и, как видно, ее тогда надолго запомнили. Впрочем, все верно, пусть разбойники убивают дичь и грабят людей, пока они обходят стороной их священные рощи и не стреляют оленей, любые преступления будут замалчиваться. Это двуличие всегда выводило ее из себя.