По пути домой он наконец прервал наше молчание:
– Не будешь против, если я зайду в гости?
– Да, конечно.
– Вот и славно,– он кинул взгляд на меня, посмотрел мне в глаза, но вскоре вновь стал смотреть вперёд,– а родители твои вернуться не раньше семи, да?
– Верно,– я удивился.
– Тогда я уйду в половину, если ты не возражаешь, конечно.
– Если тебе не наскучит моё общество, можешь располагать моим временем, я совершенно свободен.
– Как приятно это слышать,– он улыбнулся слегка уголками губ,– но вот у меня есть дельце, а потому я всё же уйду в половину. Но в следующий раз, обязательно, постараюсь остаться подольше.
Вновь повисла тишина. На кухне я сразу разложил пакеты, после чего предложил ему чай. Дарэмо согласился, выбрав насыщенный чёрный чай без сахара. Я же выпил стакан воды, после чего мы прошли в мою комнату.
У меня была самая обычная комната, не набитая вещами. В ней не было ничего лишнего, никаких украшений или декора, самое необходимое в приглушённых серых, белых и синеватых оттенках. Дарэмо же, казалось, она понравилась. Он даже сказал, что впервые видит такую спокойную и просторную комнату, но в действительности нельзя сказать, чтобы моя комната и правда была просторной.
Дарэмо подошёл к моему столу, там как раз раскрытым лежал мой альбом, где я чаще всего рисовал, а рядом та самая тетрадь с тем самым рисунком. Он долго молча рассматривал, даже взял в руки тетрадь, после чего посмотрел на меня.
Казалось, его глаза горят, будто в них поселилось танцующее пламя. Это было так пугающе и завораживающе. Я понял, что непременно хочу нарисовать его лицо, хочу нарисовать эти глаза.
– Ты прекрасно рисуешь,– сказал наконец Дарэмо,– я, честно, поражён. Я бы хотел, чтобы ты нарисовал что-нибудь для меня.
– Что ты хочешь, чтобы я нарисовал?
– Я бы с удовольствием посмотрел, сможешь ли ты нарисовать мой портрет,– он будто читал мои мысли,– но перед этим, нарисуй что-нибудь простое. К примеру, нарисуй своё воспоминание.
– Так ты хочешь, чтобы я нарисовал собственное воспоминание? Но ведь их достаточно много, можешь объяснить конкретнее?
– Ты прав, к семнадцати годам ты скопил достаточно воспоминаний. Нарисуй то из них, которое соответствует слову «свобода». Мне всегда так льстит это слово.
– Свобода говоришь… хорошо, я нарисую.
– Не торопись, у нас с тобой достаточно времени. Как только сделаешь этот рисунок, нарисуешь и мой портрет.