Они как раз обедали – отварной говяжьей грудинкой в подливке с хреном, отварным картофелем и красной свеклой, – когда зазвонил мамин телефон.
Отец, пришедший из клиники исключительно потому, что было слишком жарко для проведения операции, недовольно поднял глаза.
– Кто же звонит в такое время?
– Пускай звонит, – сказал Армин. – Если что-то важное, позвонят снова.
Он выглядел равнодушным, но Хелена знала, что он ничего так сильно не хотел, как собственный телефон.
Мама все-таки встала и вышла в коридор, где ее телефон был подсоединен к зарядному устройству.
– Зигмунд? Что?.. – услышали они ее возглас, затем настала пауза. Все еще держа телефон у уха, мама появилась в дверях столовой и сказала: – Но это же невозможно!
Теперь уже никто не ел. Хелена, Армин и отец сидели со столовыми приборами в руках и смотрели, как лицо матери все больше мрачнеет.
– Что случилось? – наконец резко спросил отец.
Мама отняла от уха телефон и сказала:
– На Зигмунда завели дело о разжигании ненависти.
– Разжигание ненависти? – повторил отец. – Что еще за разжигание ненависти?
– Какие-то критические высказывания о фюрере, которые он когда-то писал на Немецком форуме. Но много лет тому назад, говорит он. – Мама покачала головой. – Я этого не понимаю.
Отец опустил нож с вилкой и вздохнул.
– Что тут непонятного? Все, что когда-либо было написано на форуме, находится все еще там. Это где-то сохраняется. И теперь они роют ему яму.
– А что об этом говорит твой адвокат? – крикнула мама в трубку. Всякий раз, когда она была взволнованна, она говорила по телефону громче, словно хотела помочь технике преодолеть расстояние. Она внимательно слушала. – Вот как. Понимаю. Да, конечно, приезжай, когда захочешь. В пять часов нормально. Я не знаю, вернется ли к тому времени Йоханн, но я в любом случае…
– Я тоже, – крикнул отец. – Сегодня после обеда я могу закончить пораньше.
– Значит, Йоханн тоже будет. Да. До встречи. – Она прервала соединение и сказала: – Его прежний адвокат был евреем, и у него больше нет лицензии.
– Доктор Вагнер? – удивился отец. – Это же не еврейская фамилия.
– Его мать еврейка, говорит Зигмунд. Этого уже достаточно. Он полуеврей. – Мама отложила телефон в сторону. – В любом случае, Зигмунд придет в пять.
Отец сморщил лоб.
– Полуеврей? Я не знаю. Разве это не преувеличение?