– Прекрасно. Ответ очень прост…
Сэм вдруг поднялся, словно бы разминаясь, подошел к окну, грустно взглянув на огромный кактус на подоконнике, словно символизирующий всю работу Инквизиции – множество направлений, отростков, и все сплошь покрыто густыми шипами. Цветет раз в столетие.
– В отличие от людей, азеркины не склонны наступать на привычные грабли. Все же наша память крепче. А потому очень скоро, буквально вот завтра, соберутся все власть предержащие, и я очень надеюсь – все-таки будут приняты решения, к которым мы шли тысячи лет.
Вот как. А Лад уж было подумал, что будет большая война между Мраком и Светом. А тут – вам здрасьте, решились. Можно было, конечно, еще подождать… пару-тройку веков, что им стоит, Великим. Да видно, не каждый миг развоплощаются вожди Света. Подействовало – никак, прослезиться решили.
– И что же?
Голос дракона прозвучал очень холодно, даже зло. Не соответственно моменту.
Сэм удивленно обернулся на него, усмехнулся, будто понимая.
– Такое происходит в этом мире всегда перед лицом глобальной опасности. Внешней.
– На нас нападают? А я не заметил?
Высший категорически не хотел отвечать на его тон, словно не замечая.
– Мы вымираем, Ладон. Все, безотносительно стороны света, силы и расы. Бессмертные уже почти вымерли.
– Тоже мне новость. Об этом кричали на каждом углу иного мира еще двести лет как тому. С тех пор нас стало меньше раз в десять. Ход истории. Вымрем – и поделом.
– Новость в том, что повсеместно начали вновь рождаться иные бессмертные дети. Когда Гесс привез из тайги Макса – никто не поверил. Когда Арина нашла на мосту Фила – это сочли просто странным исключением. Тысячелетия боли и страха, безоглядного бега от страшной судьбы, от участи родителя, хоронящего своего смертное чадо… Неужели все это закончится? Даже маленький лучик надежды способен изменить очень многое в нашем мире.
Он говорил, тихо, медленно, очень горько. А Лад вдруг очень отчетливо представил себе Сэма – отца, хоронившего своих смертных детей. Стало страшно. Только прошедший этот мучительный путь мог вот так… Слава Богу, Ладон сам не познал этой муки. Но даже ухода учеников и близких друзей за грань невозвращения было достаточно, чтобы понять. Да. Если все правда – то это надежда. Пусть и хрупкая, почти иллюзорная. На возрождение. Вот только – зачем?