Многие погибли в этой битве. Ракшасы, разрушая миры и противостоя Истине, сделали оставшихся в живых и преданных Истине гораздо сильнее, чем те были до испытаний. «Все миры – на испытании, и даже высочайшие солнечные Боги испытываются непрестанно, тем и растут», – так возвещает оракул древних времен. И эта истина уже который раз проявилась в жизни: атлант, повидав Левый Путь и сравнив его с Правым, сделал свой выбор и решил следовать последнему, потому что в сокровенных покоях его души горячий, как само солнце, огонь ответил на призыв Света, а не Тьмы.
Если бы выбора не было, то как бы он избрал? Наврунг избрал на этот раз древний ритуал приношения своего сердца миру светлых Богов. Сидя перед курительницей и повторяя мантрам посвящения сердца своего, он вошел в транс и тут же стал зреть. Сила и благословение Гьянга были с ним как лучи волшебного фонаря, освещающего путь странствующей душе. И вот что предстало перед ним: стены древние, более древние, чем материк Атлантида; башни высокие, более высокие, чем строили атланты; белый город, красотой своей затмевающий все богатства Города Золотых Врат, каждый камень в нем овеян историей миллионов лет непрестанного труда, и кажется, что сами камни стали разумны и мудры; светлый старец, во взгляде которого запечатлелись свет и голос далеких звезд. Такого Наврунг еще не знал. Вопрос – о сути земного пути, ответ – о решимости пройти его, и – подземелье испытаний. Все, далее Наврунгу вход был воспрещен; но и то, что он увидел и понял, этого было достаточно, чтобы ликование решимости наполнило его легкие воздухом грядущих подвигов и свершений.
Достоинство воина – в стремительности битвы, здесь же он ощущал самую великую и удивительно прекрасную битву из всех, что можно было себе представить. Взгляд старца обещал битву за само существование души, где победителю достается жизнь, ведущая к свободе Духа, – единственной не иллюзорной свободе, которая одна имеет право на существование. Мир настоящих свершений обещал преобразить жизнь, и это так воодушевило и обрадовало атланта, что дыхание перехватило от мысли о самом существовании таких возможностей. Он их не знал. И величайшим счастьем было просто повстречать их, не говоря уже о возможности сражаться. С этой мыслью он отошел ко сну.