Закрыв глаза, Анна проваливалась в сон.
«Надо бы тоже что-то подобрать себе из вещей, – думала она. – В Зоне в пуховике далеко не уйдешь».
Тихие перешептывания и смешки, доносящиеся из гардероба, постепенно убаюкали уставшую женщину.
«Завтра в Зону», – мысль эта одновременно и радовала, и беспокоила ее.
Беспокоила тем, что она обещала себе не возвращаться, но радовала, так как Зона тянула к себе постоянно, все эти годы.
Засыпая, она почувствовала, что кто-то накрыл ее чем-то тяжелым и теплым. Пробормотав слова благодарности, Анна уснула тревожным сном.
* * *
Сон выдал Анне картину дождливого вечернего вокзала. Поникшую маму на перроне, машущую ей рукой и иногда подносящую платочек к глазам.
– Все будет хорошо, мам, – говорила она, поднимаясь по ступеням вагона. – Я быстро, туда и назад.
– Отец так же говорил всегда. Не повторяй его слов.
Анна обернулась уже из тамбура.
– Ну все, иди уже. Не волнуйся, не первый раз же!
Вдруг мамино лицо покраснело от гнева.
– Вот именно – не первый! Ты же обещала! Будь проклята ваша эта Зона! Пусть провалится сквозь землю!
Она резко развернулась и быстро зашагала по перрону к вокзалу. Анна еще несколько секунда следила за удаляющимся синим пальто, пока мама не скрылась в людской толпе.
Поезд тронулся, постепенно начал набирать скорость.
– Вот и попрощались. Как всегда, – закинув небольшую сумку на плечо, пробормотала она и прошла в вагон. – Долгие проводы – лишние слезы.
Дверь в ее купе была приоткрыта.
Анна вошла и замерла. Она заранее выкупила все места и совсем не ожидала кого-то застать, но у стола, спиной к ней и глядя в окно, сидел человек в военной форме и теплом армейском бушлате с меховым воротником.
– Мужчина, вы, наверное, ошиблись. – Она бросила сумку на нижнюю полку. – Тут все места заняты.
Тот повернулся на ее голос, Анна застыла на миг и медленно осела на край полки, не сводя глаз с лица попутчика.
– Папа… откуда?.. как?..
– Анюта, а может, мать права? – без вступления, будто продолжая недавно прерванный разговор, спросил отец. – Ты же и правда обещала не возвращаться.
«Сон. Это же сон. Ведь сон же?!» – мысленно кричала она сама себе.
– Ты тоже обещал вернуться тогда.
Отец улыбнулся, но глаза оставались грустными.
– Анюта, я военный. Это работа.
– Пап, я тоже военная!
– Уже нет. Давно нет. Признайся сама себе – для чего ты едешь?