За спиной вдруг раздался утробный рык. Юля обернулась. Из кустов напролом вышел медведь вдвое крупнее обычного, с оскаленной пастью. Он поднялся на задние лапы, вновь зарокотал, тягучая клейкая слюна закапала на землю. Маленькие безумные глаза уставились на Юлю.
Она стояла неподвижно.
И тогда зверь опустился перед ней, свернулся клубком, прокатился меж деревьев и вышел обратно человеком, пусть и громадного роста, с илисто-зелеными волосами и круглыми глазами без ресниц.
– Не признал тебя сразу, – извинился Леший. – Какая нелегкая принесла?
– Да вот, приблудилось тут одно недоразумение, – Юля указала на притихшее и вжавшее в плечи голову Лихо, – чуть человека не убило.
– Скверно, – признал Леший. – Благодарствую тебе. А ты, – он ткнул пальцем в Лихо, – теперь у меня в крапиве просидишь до полной луны.
Лихо покосилось на тонкий месяц, пришпиленный к черному бархату над верхушками сосен, и обреченно вздохнуло.
– Ну, пойдём, провожу тебя, коль такое дело, – предложил Леший Юле.
Сучья и сухие стволы оглушительно трещали под его ногами. Юля едва за ним поспевала.
– Хмуро у тебя на душе, – проницательно заметил Леший. – Подсобить чем?
Юля удивилась, но воодушевления не выдала. Слишком страшно стало вспугнуть удачу – чтобы Леший да первым предложил помощь, что это на него нашло?
– Девочка, которую Лихо чуть не убило, Сонечка, – несмело начала Юля, – понимаешь, она мне очень дорога. У нее травма головы была серьезная. Если бы ты мне что-нибудь дал для исцеления…
Леший неразборчиво заворчал и, казалось, забыл о Юле. Он напряженно размышлял, хмурил кустистые, как осока, брови, то внезапно останавливался, разглядывая Юлю, как впервые, то срывался с места, и Юле приходилось бегом его догонять. Все это время она с тревогой ждала – поможет или засмеет?
– Коли надо тебе живой воды, полезай за ней в топь, – проронил Леший, когда они вышли к болоту, и Юля почувствовала, как холодом наполнилось сердце. – А как наберешь – крикни, да и вытащу тебя за волосы. Только смотри, далеко не ходи, а то не воротишься. Что, готова ты ради этой человечишки жизнью рискнуть?
Юля смотрела на свое отражение в черной стоячей воде: бледная, худая, глаза в пол-лица.
Кивнула.
– Заодно достань мне со дна монетку, что там утопла, – напутствовал Леший.
Что-то в нем переменилось. Обычно по-отечески властный и снисходительный, он вдруг как будто смешался, застыдился неизвестно чего. И хотя тон его – насмешливый, безразличный – остался прежним, но в глазах засквозили и тревога, и тоска.