Глубокие вырезы блуз украшали ленты и кружева. Юбки с высокой талией застёгивались на ряд маленьких пуговичек или стягивались ремешками, делая фигуру похожей на песочные часы. Было в гардеробе несколько платьев поскромней – с глухим воротом и длинным рукавом.
– Магичкам по статусу так положено одеваться, – пояснял мой товарищ. – Чтобы сразу было видно, кто перед тобой. А ещё только им… то есть вам дозволено ходить простоволосыми.
Такой гривой трясти? Да ну. Это ведь неудобно. Я бы постриглась, но здесь этого не поймут. И жаль волосы шикарные, у меня таких отродясь не было.
– Хорошо, что колпаки и мантии в звёздочку не положено носить, – бормотала я, убирая всё это добро в шкаф. – Ой, а это что такое?
Открыв одну из коробок, я обнаружила там… зеркало! Самое настоящее, в тяжёлой дубовой раме. Аккуратно поставив его на полку, я наконец заглянула в глаза новой себе.
Эллен была красивой. Пискун сказал, что это влияние магии, она скрывает недостатки. Кожа гладкая, на щеках нежный румянец. Брови тёмные и красиво изогнутые, нос прямой, губы в меру пухлые, скулы высокие. Внешность яркая, как будто даже «отфотошопленная».
Было бы мне лет двадцать – двадцать пять, я бы запищала от восторга. Но сейчас я видела не просто симпатичную мордашку, а… проблемную мордашку. Недаром красивых женщин раньше считали ведьмами и жгли на кострах. Во все времена делали им непристойные предложения и считали ходячими куклами. Наличие мозга у них отрицалось.
– Ну, чего скисла? – Пискун спланировал мне на плечо и уселся там, как пиратский попугай. – Я же говорил, что моя хозяйка красивой была. Мужчинам она нравилась, – и подмигнул хитренько.
– В этом мире я собираюсь рассчитывать только на себя. Или ты ещё не понял? Да и твоя хозяйка, кажется, от навязанного брака в эту глухомань сбежала.
– Ой, ладно-ладно, не ворчи, – пушистый болтун завозился, устраиваясь поудобнее.
Вечер уступил место ночи, на небе загорелись первые звёзды. Я разожгла магические светильники и укуталась в плед – в доме стало свежо. Из окон потянуло прохладой и влагой, во дворе выпала роса.
В чудо-чемодане было ещё много всякой всячины. Особенно меня порадовала бумага. Да, она была зернистой и желтоватой, а вместо ручек – писчие перья и чернила. Испоганив неуклюжими попытками целые лист, я на время оставила затею научиться писать пером и взяла большие толстые карандаши, которые тоже мазались. Но так хоть у меня был шанс нарисовать эскизы для мастеров, к которым я собиралась наведаться завтра.