Словом, социум давит, социум несётся, вращается, руководит, довлеет, – словом, никуда от него не деться. К примеру, В. И. Ленин утверждал, что «жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Само собой, с этим уважаемым тезисом невозможно не согласиться. Но также невозможно не задаться вопросом: как всё это вытерпеть и не тронуться умом?
На самом деле человек – существо социальное, и социальная действительность влияет на наши представления о том, какими мы должны быть, в гораздо большей степени, нежели нам кажется. Мы связаны с социумом, как моллюск с раковиной или как рыбки в аквариуме – мы внутри, мы часть этой раковины, этого аквариума, и опять-таки никуда не денешься. Все мы живём в раковине, которую и понять нельзя, и освободиться невозможно. Когда раковина трещит или лопается, моллюск неизбежно страдает; когда вода в аквариуме застаивается или высыхает, рыбки плохо себя чувствуют или дохнут. Вот так и общество: оно скрыто и открыто довлеет над нами, измеряет нас своей меркой, указывает нам, что можно и должно, а чего никак нельзя. Оно лучше знает и нас, и про нас. Мы подчиняемся (а как иначе?!), однако нас не покидает чувство маленького, одинокого, беззащитного, неидеального человечка, стоящего перед огромной махиной жизни – махиной бесчувственной и жёсткой, способной как возвеличивать, так и уничтожать по своей прихоти и без всякой на то причины…
И вот мы стоим перед этим миром, смотрим на него, оцениваем себя, соотносим расстановку сил и понимаем, что очко, к сожалению, не в нашу пользу. Исподволь нас это гложет, мы ощущаем зуд разочарования, у нас утрачивается внутренний баланс, снижается стрессоустойчивость, причём происходит это независимо от того, обналичиваем мы свои мысли и чувства или нет. Мартин Хайдеггер, к примеру, считал, что человек и мир вообще неразрывно связаны. Потому-то человек как бы вступает в борьбу не только со своими подавленными желаниями, детскими и взрослыми комплексами, огрехами прошлого, не только со своим стремлением не потерять себя в этом мире, но и с данностями существования в целом. Словом, какая-то двойная нагрузка получается. Словом, от психологического климата в обществе многое зависит. А климат, надо сказать, стал не слишком здоровым и не очень свежим. Мы чувствуем, что нас ведут по ложному пути, но не знаем, как этому противиться и надо ли противиться вообще; мы догадываемся, что участвуем в мировом глобальном спектакле в роли массовки; где-то в глубине души мы даже понимаем, что постановщикам, по сути, нет никакого дела ни до нас, ни до наших истинных чувств, ни до наших желаний и потребностей, ни до нашего настоящего, ни уж тем более до нашего будущего. Их забота – контролировать наше выполнение предписанных действий. Мы беспокоимся, тревожимся, мы устали от тревоги, связанной с непредсказуемостью мира. Эта самая тревога мешает нам думать, а чем меньше мы думаем, тем агрессивнее себя ведём. По сути, всё происходит почти автоматически, тревога делает свою работу – порой мы вообще не понимаем, что творим. Мы расстраиваемся, начинаем поиск виновных, а не найдя, обвиняем себя и своих близких.