– Хорошо, но я сначала доберусь до Хельги, тогда мне будет не так одиноко.
– Да, да. Я хотела о ней сказать. Нет более преданной тебе души в наших владениях.
Снадобье, приготовленное заботливыми руками матери, начало медленно, но действовать. Архелия неуверенно встала и вышла в пустеющий к вечеру двор. Нетвёрдой поступью приблизилась она к родному дому. Силы постепенно возвращались, и надежда слабым огоньком согревала сердце. Девушка оглянулась вокруг, и такое привычное для неё место предстало в неожиданно новом свете. Кажется, она никогда не любила его так сильно, как сейчас. Архи боялась, что не увидит его уже никогда, и мысленно прощалась с каждой мелочью. Стать изгнанницей в такие тёмные времена часто означало смерть, но и в прошлом, и в будущем плата за свободу очень высока. Многократно видевшая кончину друзей и врагов дочь барона понимала её неизбежность, как никто другой. Она была готова рано или поздно явиться на суд богов, но хотела предстать перед ними с не испорченной предательством душой. Внутреннее благородство равно не позволяло ей предать ни другого, ни саму себя.
Прислуга, закончив приготовления к предстоящему торжеству, расходилась. Люди торопились засветло проделать недолгий путь до своих бедных хижин. Изредка попадались припозднившиеся строители. В большинстве своём это были бродяги, пытавшиеся заработать на кусок хлеба. Они торопливо и нехотя кланялись и также спешили к своим наскоро сколоченным грязным баракам. Барон давно затеял нешуточное строительство, желая укрепить городские стены и дом. Процесс затянулся, потому что в ходе работ хозяин то и дело вносил коррективы. Теперь уже никто не мог с уверенностью сказать, какое сооружение получится в результате. Поскольку перечить отцу Архи было небезопасно, приходилось неоднократно разбирать и перестраивать либо почти завершённые башни у ворот, либо высокие стены. Однако самих строителей нисколько не расстраивала затянувшаяся стройка. Они были рады подольше иметь и крышу над головой, и еду.
В надвигающихся сумерках начал накрапывать мелкий дождь. Невесёлые мысли приобретали всё более мрачные оттенки, и Архелия вошла под кров родного дома. Поёживаясь от пробирающего до костей озноба, девушка неслышным шагом подкралась к двери, за которой храпел на своём ложе отец, и заглянула. Растянувшись во весь рост, крепко спал дорогой её сердцу человек. О, если бы он только знал, что задумали его драгоценные дочь и жена! Бдительный хозяин, без сомнения, не лёг бы в эту ночь. Барон, прямолинейный по натуре, не мог предположить такого вероломства от близких людей и улыбался во сне безмятежно, как младенец. Архи долго смотрела на спящего, стараясь запечатлеть его образ и мысленно извиняясь за свой поступок.