– Да, – протянула Хельга. – Защитников у тебя не будет, видно, кроме нас.
– Справимся, – подбодрила своих спутниц Архелия. – Дорога, правда, будет непростой. Нутром чувствую. Красота твоя, Коринн, будет немного подпорчена. Ветер, дожди, солнце, холод и лишения изрядно поработают над нами.
– Может, и к лучшему. Не буду постоянной мишенью. Стану чувствовать себя спокойнее, – размечталась красавица.
Подруги улыбнулись. Неожиданно дочери барона вспомнилось:
– Помните, тот боец назвал нас сёстрами?
– Да.
– Как он точно выразил то, что мы чувствуем!
– Очень точно, – согласилась охотница.
– Хорошо, что он не назвал нас братьями, – шутливо проворчала Коринн.
– Ничего, немного поскитаемся…
– Повоюем…
– И станем братьями, – весело подвела итог Архелия.
Юные воительницы продолжали путь, удаляясь от дома Хозяина, чуть не ставшего для них ловушкой. Исам занемог и не чувствовал нависшей над ним опасности. Развязка приближалась вместе с Хозяином, мчащимся с остатками отряда домой. Вернувшись, он застал своего воспитанника в жутком состоянии. Командира трясло в лихорадке, но у измождённого раба хватило сил поведать о бегстве Архелии и её спутниц. Хозяин был в ярости. Добыча ускользнула прямо из рук. Три вздорные девицы скрылись именно тогда, когда до завершения плана оставалось совсем немного. Вождю не довелось сделать «заманчивое» предложение дочери барона. Хитроумный политик не верил своим ушам. Очередная задумка рухнула в одночасье по вине его «малыша». Исам покорно ждал приговора. «Покровитель» вышел, отложив разговор. Он решил дать своему любимцу прийти в себя, видя бедственное положение последнего, а пока распорядился выслать несколько групп воинов с целью разузнать, куда направились беглянки, чтобы воспрепятствовать им. Гонцы как горох рассыпались в разных направлениях, но прошёл тягостный день ожидания, а вестей всё не было.
Хозяин нетерпеливо мерил шагами свои покои, когда услышал или, скорее, почувствовал приближение Исама. Военачальник-раб появился в дверях. Он нетвёрдо стоял на ногах и выглядел измождённым, лицо его осунулось, а взгляд был виноватым. Взведённый до предела дневным напряжением господин взорвался мгновенно:
– Ты? Ты посмел явиться ко мне?!
– Прости меня.
– Ты ел с моих рук, я воспитал тебя как сына, даровал тебе власть, которая не снилась другим.