Все еще Тимофей - страница 3

Дописываю эти строки, сидя за липким от пролитого вина столом. Утратившие человеческий облик посетители косятся на мои алмазные перстни. Страшно. Но ещё страшнее потерять уверенность в твоем существовании. Потерять тебя. Твой образ дрожит в моем сознании, тает, разлетается на молекулы, смывается волной здравомыслия, уплывает, подхваченный течением, в лазурную даль забвения… Хочу остановить это движение. Но не знаю, как. Хватаю руками воздух… Помоги…

Твоя, и только твоя,

Poeta.

Лазурная даль рисовала силуэт лодочки с сидящими в ней двумя фигурами. Одна высокая, с гнездом пружин на голове, вторая пониже, с треугольными ушами. От высокого силуэта периодически отходил прозрачный сигарный дымок. Позже идиллия равновесия нарушилась. Лодка стала крениться в сторону ушастой фигуры. Кот Тимофей рыбалил лапой и каждые полминуты вынимал из океана рыбку, которую тут же съедал. После нескольких часов такого времяпрепровождения его фигура начала стремиться к шару.

– Эх, – говорю я. – Не по нраву мне эта даль лазурная. Шибко далеко и дюже лазурно.

– Верно, – говорит Тимофей. – Зато рыбы много.

– Бросай якорь, кот мой, а то унесет нас к черту на куличики, а это непорядок.

– Якоря нет, – буркнул Тимофей. – Мы его в Потсдамском порту обменяли на листья лиственницы для банного веника.

– А что есть? Как нам остановить лодку?

– Ха, – говорит Тимофей и вынимает из своего лапсердак блестящий, новенький галт. Галт отливал зеленью, диссонируя с лазурью. Дуктора отлично вращались, развесовка была просто идеальная.

– Его и бросим, – сказал Тимофей. По маркировке было ясно, что галт задний. Поэтому бросать его надо было назад. А точнее, отдавать.

– Ладно, – говорю я. – Но только по моей команде!

Галт со свистом взмыл в воздух, раскрутился до белого шума и пронзил водную толщу словно пуля сахарную вату. Океан буквально расступился перед его мощью. Ещё через миг из эпицентра поднялась огромная волна. Вода встала стеной и закрыла собой солнце. Я посмотрел на Тимофея. В его морде читался не то страх, не то удивление. Он привстал на задние лапы, глаза были круглые, рот приоткрыт!