Ар-Ну издал торжествующий вопль, запрокинув лысую в боевых насечках голову с зазубренным клювом. Было видно, что острые колья ветвей ничуть не тревожат его стальное оперение. Злая птица явно не обратила на нас особого внимания. Ее добыча все еще подергивалась в конвульсиях.
Молодой гриф Ар-Ну на секунду глянул на меня желтыми глазами, и я навсегда запомнил оранжевые точки в этих светящихся полусферах. Там не было ни сострадания, ни других мыслей, одна чистая ярость. Гордо расправив стальные перья, он подхватил уже ослабевшую голову змеи и взмыл в светлеющее небо.
Его взлет совершенно пробудил деревья, и это был наш шанс.
Отчаянным рывком я пастью дернул Иггу за свободную ногу, и она вдруг освободилась!
Мы покатились в сторону ближайших мальвинок, на секунду застыли от удивления, а потом разразились радостным ржанием!
Мы были свободны! СВОБОДНЫ и ЖИВЫ!
Неожиданно ощутил на своих глазах ее сладко пахнущие нюхли, она так поцеловала меня.
– Спасибо, Гаги, – сказала и застеснялась, прикрыв черно-лиловые глазки перепонками. Только третий глазок на темени никогда не переставал смотреть в небо. Опущенная головушка с белесыми кудрями вокруг глазка говорила о крайнем смущении девчонки. Красивые какие волосики, загляденье.
– Ладно, – протянул я. – Чего там…
Сам не знал, что и как сказать. Почему-то некуда стало девать длинные сильные ножки. Я перебирал ими и внимательно смотрел на копытца.
– А-а-а… А что ты делала в зарослях? – вдруг вспомнил мучивший подспудно вопрос.
– Побежала за белым ушастиком, – есть у нас такой прыгучий зверек в зарослях мальвинок, точно. – А он взял, и нырнул под ветви, я их не заметила, пока бежала. А там я ногой в ямку попала, наверно его нора. Вот и застряла.
А потом мы, радостно хихикая и вспоминая это приключение, бежали в наше селение, к выволочке от дядей и Наставников.
Нас ждали долгие дни учебы и работы, но эта ночь осталась со мной навсегда!
… Я очнулся… Я снова взрослый иппо Гаги, и мне около пятнадцати циклов Тропы.
Напротив меня во всем боевом великолепии Враг и его команда диверсантов, они нас разбили. Эта мысль обожгла огнем не меньше, чем дергающая боль в немеющей шее. По всему выходит, что я последний иппо на свете.
– Умираю, – отчетливо проявилась мысль.
Скосив глаза, вижу, что моя когтистая рука нависла над пластиной, которая отправит всех врагов к праотцам. Да, ни одного не останется, даже их страшных птенцов!