Мы вышли из этой лесополосы, и перед нами открылись поля, пастбища для каких-то животных, луга. Было так же ещё много кустов, с разными ягодами. Они были разбросаны на полях хаотично, что предавало естественность природы.
Были и грядки, и теплицы, и резервуары с водой. Так же, рядом со всем этим, стояли не большие, из серого камня, коморки. Видимо это были хижины для наблюдателей (так называется должность, которая заключается в уходе и осмотре растений в огородах). Везде велась работа: кто-то поливал, кто-то убирал сорняки или просто прореживал ряды, а кто-то и руководил всем этим.
– Вот, а это наши земледельцы и скотоводы. Хоть технологии и вышли вперёд, мы решили, что все заботы здесь, на плантациях и пастбищах, будут проводиться в ручную, а лишь не многое, полуавтоматически.
Вдоль тропинок, по которым мы шли, с обеих сторон протекал небольшой ручеёк. Выглядело это шикарно, а если представлять как здесь будет ночью… Эти поделённые зоны были очень большими, лес, луга, пастбища, плантации. Сверху казалось гораздо меньше, чем в действительности.
– А вот дальше, происходил самый настоящий ад, который только можно представить себе, – резко начала Аделя свой монолог, продолжая: «В ратных отрядах появился такой обычай, закаливать своё оружие в своих врагах. В плену лавенсов откармливали, и самые жирные из них ценились крайне дорого, в их жиру закаливали мечи, в ещё живых людях. Представляешь, какого это? Так они считали, что металл будут более прочным, как в физическом мире, так и в духовном. А из юношей и девушек буквально снимали кожу и делали пергаменты, которые тоже очень ценились, была и бумага, конечно, но пергаменты были долговечнее и более устойчивей, если их правильно обработать. На них наносились важные записи.
В пяти тысячи семьсот первом году, пришёл во главу гоблинов Культист, и тогда начал процветать геноцид лавенсов и полное их истребление. Убивали всех плененных. Не щадили никого, а его речь была ещё жестче, последствия – кошмарными. «Одна земля-одна раса», – говорил он.
Гоблины возомнили себя венцом природы, они хозяева и по их правилам все будут жить. Захотели, что б на Мигдаре была одна чистая раса.
Через полгода, с лета по осень, состоялась, ключевая в истории, четырехмесячная война, в котором лавенсы знали, что проиграют, но они и так же понимали, что перемены с пролитой кровью неизбежны. И поэтому был совершён отвлекающий маневр, дав возможность другим лавенсам, уйти в леса и там залечь на дно. Ратных у нас оказалось не так уж и много, не умели воевать, были простыми земледельцами. Война была очень жестока, больше половины ратных лавенсов были убиты, остальных пленили, пытали и убивали, и лишь не большая часть, кто участвовал в великой войне, пережили её и тоже скрылись в лесах. Силы природы, будто бы вступились за нас, именно туда, гоблины не могли пройти, нечисть их просто на просто не впускала на те территории. А вот наших, напротив, будто бы взяла под свое крыло.