Воцарилась тьма.
Тотчас раздался звон, послышалась ругань, хрипы, звуки падения. Удар железа по железу высек искры. Один, второй. Кто-то захрипел. Раздался звук льющейся жидкости. Взвыл нетопырь. Глухие удары. Потом звонкие. Кто-то упал рядом с Азарем. Ересиарх уже привычно добил.
Потом всё стихло.
– Эй, нетопырь, ты жив?
– Жив, жив, человече. Но не особенно цел.
Азарь нащупал рукой небольшой кинжал и ударом о саблю высек несколько искр, чтобы засветить каганец.
Нетопырь стоял, привалившись плечом к стене, и тяжело дышал. Его правая рука – или лапа? – сжимала левый бок, откуда пробивалась кровь. Азарь осмотрел рану – неглубокая, перевязать и можно идти дальше.
Оторвав лоскуты от балахонов мёртвых храмовников, Азарь наложил спутнику тугую повязку на живот и руку, по которой тоже успел пройтись вражеский клинок. Если бы не особенное зрение нетопыря, обоим бы пришлось куда как непросто.
Дверь была заперта обычным висячим замком. Ересиарх обыскал защитников, но так и не нашёл при них ничего, хотя бы отдалённо напоминающее ключ. Попытался сломать замок, используя железный штырь, как рычаг, но тоже тщетно – очевидно, замок сработали великие кузнецы из превосходных сортов стали. Попытался даже нетопырь. Потом они навалились на штырь вдвоём – железяка согнулась, но замок так и не поддался. Тогда узники Храмовых скал – ересиарх Азарь и нетопырь Фаул – использовали глефы храмовников так же, как до этого Азарь свой прут у темницы крылана.
Уложив двух кирасиров в линию, беглецы просунули под дверь глефы и упёрли их в храмовников. Тяжёлая дубовая дверь со скрежетом подалась вверх и, сорвавшись с петель, безнадёжно повисла на замке.
Азарь с нетопырем вошли в темницу.
Мальчик щурился и прикрывал ладонью глаза. Едва ли он видел тех, кто к нему вошёл, но Азаря он узнал, даже не видя его. Узнал и забился в угол.
Ересиарх вручил нетопырю каганец и подошёл к отроку ближе. Сел на корточки.
– Ну, здравствуй, давно не виделись! – глядя в упор, медленно произнёс ересиарх. – Ты, верно, узнал меня?
– Тебя забудешь, – буркнул парень. – Я догадывался, кто снаружи разносит Храмовый остров.
– Стало быть, не дурак, – Азарь пошарил вокруг себя взглядом, а потом устало сел, сложив ногу на ногу. – Поэтому я повторю своё предложение. Ты всего год боишься меня – и на свободу, или коротаешь остаток дней в этом дерьме. У тебя было время подумать, хочется верить, ты провёл его не зря.