– Поэтому, – невозмутимо продолжал он, глядя в глаза узнику, – завтра в полдень ересиарх по имени Азарь будет сожжён в очистительном пламени принародно. Но сначала он простоит несколько часов у позорного столба, чтобы всяк желающий мог ударить его или плюнуть. Но и это ещё не всё. Часть своего наказания ты начнёшь отбывать прямо сейчас.
По команде преподобного подпалачики принялись поворачивать вентили на руках и ногах ересиарха. Азарь застонал. В это время сзади спекулаторы прижигали его раскалённым добела железом.
Азарь не смог сдержать крика и забился в истерике.
Палачи остановились. Азарь безумно рычал, как раненый зверь. Низкий узкоплечий подпалачик разорвал на нём балахон, второй прижёг под левой ключицей раскалённым клеймом. Ересиарх снова заорал. Раздался запах палёной кожи. Когда заплечных дел мастер убрал клеймо, на его месте окутанный дымом сиял символ Храмовых скал – косой крест, заключённый в круг.
Азаря освободили из кресла. Безвольным мешком он скатился и упал на октограмму, усыпанную символами, от одного вида которых страх пробирал до нутра. Ересиарх всё ещё находился в сознании. Он судорожно дышал и временами конвульсивно подёргивался.
Кто-то из спекулаторов пнул его под рёбра. Азарь медленно согнулся пополам, но его тут же оторвали от пола и поставили на колени. Чтобы узник не упал, его держали под руки.
Азарю хватило сил поднять голову и посмотреть на Синод.
– В чём дело, Илия? Я согласился на все условия, отправил всех чудищ назад так быстро, как только смог! Чего тебе ещё надо?
– Правосудия, – жёстко произнёс Илия.
Ересиарха растянули на дыбе-ложе – деревянном столе на ножках, к которому кандалами пристегнули руки и ноги узника. Справа стоял небольшой вертикальный барабан, как у речных мельниц. Спекулатор начал его медленно прокручивать.
Руки и ноги ересиарха медленно поползли в противоположные стороны. Все его жилы и мускулы натянулись. Азарь сцепил зубы. Сверху навели некое подобие «журавля», какой обычно стоял в неревских племенах у колодца. Только у этого приспособления сверху была стальная воронка, через которую на узника тонкой струйкой полилось раскалённое масло.
Азарь ворочался и шипел.
– О каких условиях идёт речь? – как бы между делом поинтересовался Захария. Его маленькие глазки неотрывно следили за пыткой. Иногда он облизывал губы.