– Я опаздываю уже, – сухо проговорил и рубашку в брюки заправил. – Дочери обещал в школу отвезти. – В щеку клюнул и пиджак схватил. – Я позвоню.
В лифте Катю набрал, но она не отвечала. Каждый следующий гудок тревожной тяжестью в груди отзывался.
– Возьми трубку, Мальвина моя, – молил, машину с парковки выгоняя. Когда отчаялся, водителя набрал: – Миш, здорова. Ты Нику в школу отвозил сегодня?
– Нет, Вадим Александрович, Екатерина Алексеевна позвонила и сказала, что сама.
– Ясно. Ладно, жди у Евразии, скоро буду.
Я летел домой похлеще гонщика Спиди, гонимый дурным предчувствием. Я не знал, какой разговор у нас с Катей выйдет, но об этой ночи она узнать не должна. Категорически просто. Я ошибся. Господи, как же я ошибся. Оступился, но со всеми же бывает, да? Но Катя предательства не простит: узнает и конец всему придет.
Я припарковался напротив подъезда, что на Малой Бронной просто противозаконно. Перекрыл проезд не хило, но мне спешить нужно. Взлетел на двенадцатый этаж и дверь открыл. Катя дома – я ощутил ее присутствие, еще до того, как саму увидел. Собранная, деловая, красивая и родная до безумия. Даже в брючном строгом костюме выглядела женственной и прекрасной.
– Остыла? – поинтересовался нарочито небрежно, будто не было прошедшей ночи. Словно я дома ночевал.
– Я ждала адвокатов, а не тебя.
Она тоже была поразительно спокойна.
– Кать, ну какие адвокаты? Давай поговорим без нервов.
– Без нервов мы вчера говорили, – холодно улыбнулась она. Чужой, незнакомой мне улыбкой. – Ты ушел из дома, Вадим. Или не помнишь?
– Ты чемодан передо мной поставила! – выдержка изменила мне. – И Ника дома была, или при ней нужно было уговаривать тебя и на колени падать?!
– Я дала тебе выбор, Полонский, и ты ушел! – ее спокойствие испарилось тут же.
– Блядь, Катя, ты через рот желания свои можешь озвучивать?! Я не обязан угадывать, чего ты хочешь, а мысли читать не умею!
– Где ты ночевал? – спросила вдруг очень тихо. Это испугало больше, чем диалог на повышенных. Затишье – бури предвестник.
Я смутился, взгляд отводя, и буркнул:
– В отеле. Меня жена из дома вежливо убраться попросила.
Мной была выбрана тактика отрицания, потому что слишком хорошо знаю Мальвину свою. Если уверится в измене, ни за что не простит.
Катя резко голову вскинула, остро меня изучая, и с неожиданной силой в грудь толкнула.