Но, может, еще не все потерянно? Вдруг исправится?
– Но я не хочу работать. Я слишком красивая, чтобы работать! – с обидой в голосе прослезилась клиентка.
– Красота – это еще не все. Итак, выбор за тобой. Оплата наличными.
Получив деньги от впечатлившейся ближайшими перспективами блондинки, я закрыла новенькую дверь. Эта клиентка была на сегодня последней по записи, так что, стянув с головы глубокий капюшон, я с чистой совестью могла отдыхать.
Если так и дальше пойдет, я вскоре стану самым богатым человеком в городе. За две недели я почти заработала необходимую сумму. Еще немного, и долг по квартире будет полностью выплачен, а я наконец-то перестану вздрагивать, когда ко мне будут стучаться, чтобы отключить электричество. Да и в том, чтобы скрываться от приставов, тоже нет никакой романтики. Они ж ко мне ходят чаще, чем к себе домой!
Погладив желудок, что вполне себе справедливо бурчал об отсутствии положенных ему обеда и ужина, я уже собиралась пойти на кухню, чтобы побаловать себя чем-нибудь вкусненьким и вредненьким, но в дверь неожиданно позвонили, а мгновением позже настойчиво постучали.
Что это у нас, приставы во внерабочее время ходить уже начали?
С подозрением приблизившись к дверному глазку, я всмотрелась в того, кто стоял за надежной преградой. Облик невысокого пожилого мужчины слишком отличался от тех, что принадлежали заглядывающим ко мне приставам. Для них он был слишком откормленным. Пиджак едва-едва сходился на его животе, грозясь в любое время избавиться от пуговиц. Протерев свою лысину белым платочком, он снова потянулся к двери.
– Кто там? – спросила я голосом галчонка из “Простоквашино”.
– Добрый вечер, как хорошо, что вы дома! – радостно скороговоркой выдал мужчина, подпрыгнув на месте от нетерпения. – Я нотариус из юридической конторы, в которой ваша бабушка регистрировала завещание. Мне нужно с вами срочно поговорить.
– У меня нет бабушки, – ответила я изумленно.
– На данный момент совершенно точно нет, в связи с чем я приношу вам свои соболезнования. Но раньше она очень даже была. Так вы откроете? – заглянул он в глазок, вынуждая меня невольно отпрянуть. – Мне необходимо передать вам бумаги на дом.
– На какой дом?
– На тот, что вам завещала бабушка.
Дверь я открывала не без опаски. Смерив мужчину оценивающим взглядом через образовавшуюся в проеме щель, внутрь я его просто втащила, дабы и дальше не радовать соседей новыми слухами. Бабушки у подъезда до сих пор нарадоваться не могут, что ко мне, по их словам, “мужики и бабы ежедневно шарахаются”. А слух у них – дай боже каждому.