– Вы всегда целитесь в клиентов, товарищ Котов?
На мгновение опешив, я опустил вороненый ствол Вальтера.
Бесспорно, я неплохо разбирался в оружии. Еще лучше – в табаке и выпивке. В последнее время дела шли не идеально, так что я научился отличать даже паленку, разлитую прапорщиками танкового училища, от паленки, сварганенной мастеровыми в локомотивном депо. Последняя выгодно отличалась качеством, отдавая неподражаемым букетом соляры и моторного масла.
Но лучше всего я разбирался в женщинах. И это была… именно Женщина! Женщина с большой, изящной буквы "Ж". Это была такая женщина, от которой теряют голову, как от неразбавленного медицинского спирта. Это была женщина, от которой напрочь выносит мозги. Это была женщина, мужчины, отвергнутые которой, сигают с крыш, бросаются под трамваи и делают в собственном лбу аккуратные дырки из табельной пищали, утратив смысл жизни и веру в светлое будущее, маячащее не за горами.
Настоящая хищница. Вампирша, высасывающая из мужиков крупицы жизни до последней капли, выжимая тушку, как конченный алкоголик бутылку, умоляющий выдать еще хоть грамм выпивки. Натешившись одной игрушкой, она вышвыривала ее и тянулась за новой. Она туманила разум, подобно крепкой гаванской сигаре.
Как рыба-удильщик привлекает жертв огоньком во мраке подводного мира, так и эта женщина – яркая, сочная, но коварная, завлекала мужчин в губительные сети минутного наслаждения, обрекая на последующие муки, прекратить которые могла одна только смерть.
Высокая, стройная пепельная блондинка в облегающем слепяще-алом платье с глубоким декольте и высоким разрезом на бедре. Столь же алом, как и ее губы. И белом меховом кашне, небрежно наброшенным на плечи.
Заложив ногу на ногу, посетительница восседала в моем любимом кресле, бесстыдно демонстрируя свои волшебные бедра, подперев подбородок правой ладонью и потягивая тонкую дамскую сигарету в длинном черном мундштуке.
– Извините, товарищ Котов, я не смогла найти пепельницу…
Дама виновато улыбнулась, стряхивая пепел в горшок с кактусом. Я скрыл ухмылку за шляпой. Очень даже смогла!
Повесив головной убор на гвоздь, я плавно спустил курок Вальтера, но убирать пистоль не спешил. Чуйка подсказывала, что этот визит не сулит ничего хорошего…
Я сел за стол, извлек из кармана потертую, как вся моя жизнь, пачку "Памира" и чиркнул спичкой, тщащейся затмить собой огненный жар, исходящий от гостьи. Вдохнув сизый дым, в котором смешались два яда – смола и никотин, я удовлетворился маленькой местью своим легким за то, что питали меня кислородом, обрекая на тщетное, мучительное, бесцельное существование.