Как много воды с тех пор утекло…
Хенджи сосредоточился на деле. Посторонний шум усилился. Гури крепко сжал его руку, посылая магический импульс-призыв, и Хенджи недовольно вернулся из медитации. Сердито раскрыл глаза и хотел было поинтересоваться, какого, собственно, черта, как замер, а сердце же – исступленно заколотилось.
– Господин Хенджи, нашей госпоже снова плохо, просим вас о помощи, – выдавил запыхавшийся Эйден. Перед ним на седле сжавшись в комок сидела Рендан.
Великие боги, давно в ее жизни не случалось подобного унижения – возлежать на седле перед другим всадником, подобно нежной светлой деве, лишившейся сознания от какого-то потрясения. Она ничуть не удивится, если вскоре после этого досадного случая разнесутся новые сплетни о том, почему светлых дев нельзя допускать до должности Главы Дома. Другое дело, будь она серьезно ранена на охоте или что-то в этом роде.
Благодаря железной дисциплине, которой славился Великий Дом Даарон, ученики и служители продолжали заниматься своими делами, будто бы не случилось ничего особенного, будто бы каждый день к ним привозили полуобморочного Главу чужого Дома и помещали в закрытую комнату для важных гостей.
Наверняка уже вовсю распространились слухи, хотя не стоило недооценивать Дом Даарон.
Чертово проклятие!
Рендан даже не успела понять, в какой момент оно снова накрыло ее. Они пересекли границу владений Дома Даарон, когда ее тело вдруг перестало слушаться, и она, охваченная знакомой скручивающей болью, свалилась с седла. Ее преданные люди поспешили назад – к Хенджи, который уже столкнулся с этой загадочной болезнью и смог избавить от нее их госпожу. Вдобавок, ехать до него было ближе, но Рендан все равно не могла простить своих людей за жгучий стыд, справиться с которым в этот раз было куда труднее.
Без излишних церемоний она обнажилась, пока Хенджи запирал дверь, задергивал плотные шторы на окне, искал что-то в платяном шкафу. После он положил найденный безразмерный халат из шелка на низкий табурет, сосредоточился и приблизился к Рендан. Та едва сдержала невольную дрожь, когда он коснулся пальцами первой точки на нижней губе.
– Так. Здесь, здесь и еще здесь. Вот тут и…
– Вам не обязательно комментировать.
– Конечно. Я подумал… неважно.
Он замолчал. Воцарилась неловкая тишина, прерываемая легким шорохом одежды Хенджи, когда он двигался. Его глаза, охваченные заклинанием «скрытого глаза», мерцали ровным голубоватым светом, лицо было невозмутимым, лишь трогательно покраснели кончики ушей.