Я ничего не понял. Зачем она приходила? Потом вспомнил о дневнике и поспешил домой, сгорая от любопытства.
Аккуратный ровный почерк. Я погрузился в чтение…
2 января.
Боже, как я счастлива! Давно, действительно давно, я не была так счастлива. И от чего? От того, что какой-то мужчина обратил на меня внимание. Да дело, пожалуй, не в этом. Я влюбилась, это точно. Диагноз верен. Причем влюбилась по самые уши с первого взгляда. Я тоже ему понравилась, было видно по его глазам, он заинтересован мной. Но, господи, как же я счастлива! Мне уже 30 лет, а я прыгаю и радуюсь как пятнадцатилетняя дурочка. Не хватает только слез в подушку. А, плевать на всех! Живу одна, сама себе хозяйка, да и город у нас такой, всех интересует только собственные проблемы.
Но все-таки, как хорошо начался Новый год!
9 января.
Хорошее начало. Он звонит мне…иногда, но…В-общем-то, он интересный человек, впрочем, не буду спешить. Поживем-увидим. Говорят, как встретишь Новый год, таким он и будет, хотя прежде я не верила этому, но надо же во что-то верить. И я буду верить!
17 января.
Если быть американкой, то у меня все окей. Были сомнения, но сейчас я уверена твердо: мы нужны друг другу. Сегодня Володя пригласил меня в театр. Ну что ж…
5 часов утра.
Совсем не хочется спать. Володя уже спит. Ощущаю себя двадцатилетней девчонкой. Божественный вечер и ночь в раю, чего еще можно желать. Мысленно оглядываюсь, вспоминая сегодня, вернее, уже вчера.
Когда в театре погас свет и начался первый акт, я слышала только его дыхание, видела только его. И сейчас смотрю на него. Лена, наверно, сочла бы его слишком уж упитанным и прилизанным, ей всегда нравились худощавые парни с выпирающими ребрами, она обожала мужчин, уверенных в себе и знающих толк в любом деле. Не знаю, меня притягивают интеллигентные. По состоянию души, а не по одежде. Внешний вид не так важен, я почти никогда не обращаю на это внимания.
А Володя – он так добр.
3 февраля.
За окном темнеет. Зима только теперь заявила о своих правах. Утром еле добралась до работы. Холодный резкий ветер слепил глаза снегом, крутил в каком-то бешеном хороводе снежную пыль. Холод пробирал до костей.
Теперь вот сижу, завернувшись в отцовский плед, пытаюсь отогреться за день. На улице бушует страшная вьюга, в кромешной мгле не видно зданий, едва мерцают в снежном тумане огни квартир. Торшер отбрасывает мягкие тени, лениво шумит телевизор. В такой вечер лень о чем-то думать, приятная нега охватывает тело. Хорошо-то как!