Под лестницей, возле двери в подвал, стояли швабры и веники, сама дверь была слегка приоткрыта, и из подвальной темноты веяло затхлым теплом. Справа от двери стояло несколько эмалированных ведер, одно в другом, а за ними находилась батарея. На батарее были развешаны половые тряпки, батарея не работала, но тряпки, тем не менее, были сухими. Некоторые были прожжены сигаретами. Говорят, что эти тряпки однажды загорелись и, поэтому, курение в нашем учебном заведении особенно преследовалось. Неподалеку от ведер на полу лежала кучка рвоты, а рядом, опершись спиной на стену, сидел на корточках Ден. Когда я спустился, он медленно поднял голову и спросил: «Как мне отсюда выбраться?» Тут я понял, что его дела были куда хуже моих. Он не мог ровно держать голову и сфокусировать взгляд на мне, лицо его было бледным и напряженным из-за тошноты. Правее, в полуметре от него, я увидел еще одну кучку.
– Угости сигаретой, – сказал он, хотя за ухом у него была сигарета.
Я доломал свою сигарету до конца, высыпал остатки табака из обломка, продул до фильтра, вкрутил обломок другим концом в освободившееся место, вставил Дену в рот и поднес зажигалку. Мы покурили. После двух затяжек мне стало дурно, а Дену, почему-то, легче. Он пришел в себя и даже начал напевать что-то бессвязное, потом мы разговорились. О чем точно я не помню, но что-то про то, что он ди-джей и вся эта аппаратура принадлежит ему. Я помог ему выбраться из-под лестницы и довел до рабочего места. Там его напарник скручивал провода и, время от времени, почесывал красные глаза. Вокруг него и по всей площадке холла ходили завучи и классные руководители, выгребая из-под скамеек и столов пустые бутылки и всякий мусор. Дискотека была окончена. Мы втроем: я Ден и его напарник, которого он называл Димыч, собрали аппаратуру, сложили ее в гардеробе до утра и вышли на улицу. Время было к полуночи, мой класс собирался пойти в банкетный зал на набережной и там праздновать до рассвета и я, честно говоря, хотел поскорее к ним присоединиться. Мы вместе дошли до парка, Димыч собирался успеть на последний трамвай до центральной площади, а Ден так толком и не сумел объяснить, где он живет. Я думал, что сигарета, легкий подвижный труд и свежий воздух привели его в чувство, но оказывается он, просто, искусно притворялся в присутствии завучей и классных руководителей – он по-прежнему был сильно пьян.