И вот настало утро после первого рабочего дня. Пит-босс подошла ко мне в зале и вручила мне триста рублей чаевых, предупредив, чтобы я не говорила мальчикам. На самом деле это были не чаевые, а премия. Директор выдавал ее с выигрыша. А мне достались, потому, что мне везло в картах. Я не поняла своей заслуги, ведь выигрыш от меня не зависел. Меня не учили обманывать за столом.
Само заведение было на окраине города. Мне приходилось добираться почти час. Работала почти каждую ночь, так как зарплата была за смену. С трамвайной остановки нужно было идти темными переулками минут десять. Находилось заведение в туристическом комплексе. В начале комплекса была гостиница. Проходя мимо, иногда можно было видеть в окне, что происходило на первом этаже. Видимо, часто брали номера на почасовой основе. Дальше находился ночной клуб, тоже стоящий отдельно. А в самом конце была небольшая, ничем не примечательная постройка. Единственной отличительной чертой от обычного дома была большая железная дверь, а над ней цифры: 777. Особо таким видом не привлечешь клиентов. Но потом я поняла, что это не для привлечения. Клиентов было немного. В основном одни и те же, постоянные. Приезжали издалека, даже из соседних областей.
Директор казино был еврей. Но были еще люди. Я не понимала, кто они. Это были кавказцы. Видно было их спортивное телосложение. Пит-босс их так и называла: тела. Когда не было людей, мы тренировались, и они сидели на месте игроков, играя просто на фишки. Они были общительные, дружелюбные, с чувством юмора. И все без вредных привычек. Это редкость для России. Пит-босс и директор их недолюбливали. Позднее я узнала, что это была «крыша». Покровительствовал им балкарский авторитет Коанч, который позже погиб в автокатастрофе.
Днем я училась в институте, на работе, когда выдавалась свободная минута, я спала в стафе. Стаф – это комната отдыха крупье. Здесь был один диван, стол, стулья и телевизор. Вообще, конечно, спать не разрешали, поэтому удавалось подремать урывками.
Однажды с утра я вышла с работы. Передо мной шли два молодых человека, из коллектива. Они знали, что я иду, но почему-то не останавливались. На трамвайной остановке мы поравнялись. И вот, наконец, они со мной заговорили. Один из них, симпатичный, 26 лет парень с голубыми глазами произнес: