А сейчас. Сейчас у неё сложилась картинка – город притягивал людей, как огромный паук любопытных мух. Но зачем? Что ему от них надо? Почему так испугалась жена Викентайла, если в городе, по слухам, происходят чудеса? Какова плата за них? И почему мать Огонёчка так упорно стоит в очереди?
Холодом окатило осознание. Неужели она хочет избавиться от обузы?
Малют сдержала порыв убежать сразу: подальше от очереди, города, его стен. Ей нельзя вмешиваться в жизнь людей, ни словом, ни намёком – это одна из причин, почему при посвящении у странников забирают воспоминания, чтобы не опирались они на уклад своей семьи и не навязывали мнение, как правильно поступать в тех или иных ситуациях. Но с Малют что-то пошло не так. Наверное. Бывали у неё вспышки несогласия. Как сейчас. Тяжело стало находиться рядом с женщиной, которая… которая…
«Нет. Я ошиблась. Она же вон как прижимает дочь, защищает, словно раненая волчица. Не может она так поступить с чадом. Нет. Это на меня солнце влияет и стена, и ворота эти… Тут что-то в воздухе витает и вызывает видения. Или я сплю. О, духи! Почему меня никак не разбудят?»
Приставным шагом Малют вышла из очереди и попятилась. А Огонёчек вынырнула из складок материнской юбки, захлюпала и потянула к ней открытую ладошку. Но Малют замотала головой, развернулась и… уткнулась в здоровяка.
– Ой, вы простите, я воды вот принёс, а то стоите здесь сколько. Да ягод вот подсобрал, угощайтесь.
Желудок заурчал, останавливая попытки Малют отказаться. Она отметила взглядом тень мужчины – когда успело пролететь время? Уже полдень. Как так-то?
«Ну уж нет. Я здесь не останусь больше ни на мгновение. Пусть нить странника беснуется, душит, но я вытерплю боль, вырвусь из паутины видений. Только бы оказаться отсюда подальше!»
Но мужчина не давал себя обойти. Вроде и не специально. Малют шагнёт вправо, он влево и разводит руками, мол, случайно.
– Да что ж, я вроде не такой уж широкий, а хрупкая девушка никак не обогнёть меня, – щерился кривыми зубами здоровяк. – Вы если устали, можете и на травке расположиться. Зачем далече, к лесу ходить. А тут мягонько, как на перине.
– Да нет, мне… Надо…
– Это я вас так напугал? – лицо здоровяка залилось краской. – Да я ж… Я ж… – он заозирался, словно искал поддержки.
Подул ветер и поднял его тёмные волосы, создавая почти капюшон. И Малют вспомнила слова человека у костра.