– Аш, здесь очень много растений…
– Я вижу.
Морин показалось, что уголок рта колшарца дрогнул, как бывало, когда он пытался скрыть улыбку. Она сочла это хорошим знаком.
– Даже если мы проведём здесь год, у нас не получится изучить их все. И тем более взять образцы, – Морин указала на сумку.
– И что вы предлагаете? – колшарец прищурился. В уголках его глаз собрались морщинки, и он тут же перестал выглядеть малолетним хипстером.
Морин подобралась.
– Капитан, если командование дало вам хоть какую-то дополнительную информацию, что-то, что может сузить круг поиска… – она осторожно посмотрела на колшарца. – То я очень прошу вас со мной поделиться. Исключительно для пользы дела, – поспешно добавила она.
Капитан Шад задумчиво приложил пальцы к щеке. Он точно скрывал от неё что-то! Иначе зачем размышлять? Сказал бы «нет» – и дело с концом.
– Вы правы, энсин, – произнёс он. – Я не соврал, когда сказал, что командование не знает, что именно мы должны найти. Но кое-что известно. Если данные верны, то это растение содержит бета-карболин.
Глаза Морин удивлённо расширились.
– Капитан, но это…
Она осеклась, но колшарец не сводил с девушки внимательного взгляда. Он словно просил её произнести это вслух, и Морин подчинилась:
– Это же вещество галлюциногенной группы, – выдохнула она.
В Союзе не было двоякого толкования законодательства насчёт изменяющих сознание веществ: всё, что воздействовало на гуманоидов сильнее, чем алкоголь крепостью в 10%, было строжайше запрещено. От бабушки Морин слышала, что когда Земля только вступила в Союз, это вызвало много проблем – людям было тяжело отказаться от привычек, даже если привычки эти разрушали их. Но едва они поняли, что новый закон – не шутка, и что даже за столь милую сердцу «водочку» можно загреметь в тюрьму или на исправительные работы, как привычки изменились.
У использования запрещённых веществ могло быть только одно оправдание…
– Пожалуйста, – сказала Морин едва слышно, – скажите мне, что цель исследований – медицинская…
– Хотел бы я ответить вам так, – капитан Шад вздохнул. – Но на самом деле я сам не знаю.
Морин застыла в растерянности – ей совсем не нравилось дело, в которое её втягивали. Но существовал ли для неё иной путь?..
– Напоминаю вам, что это задание от командования Флота. А значит, не мне и не вам сомневаться в нём.