Наступит ли когда-либо время, когда мы будем гордиться не только своей осознаваемой мощью, своим неодолимым войском, своим оружием и способностью с его помощью держать хоть кого в страхе, но и способностью любить всякое, даже мельчайшее проявление родины, и прибирать и обихаживать ее, делать чище и светлее и родину, и души?
Да, сверху видно все. Но, увы, на расстоянии.
А мы же мерили расстояние по дорогам и в быстро вязнущих сумерках проскочили Энгельс.
Пускай не Эльтона, пускай Палласовки достичь за сегодня – от этой идеи мы не отказались. А от Паллассовки до Эльтона всего-то сотня с захудалым гачишкой, а что, а вдруг?
Впрочем, в Палласовке нас ждало одно дельце, что в ночь было осуществить затруднительно, и мы держали Палласовку в уме крайней на сегодня целью.
– Здесь, кстати, неподалеку место приземления Гагарина, – сказал я своим. – Я был в этом комплексе лет двадцать назад. Можем заехать.
Мои, однако, не воодушевились. Всем хотелось скорейшего окончания длиннющего этого дня, хотелось ужина, ночлега, покоя. И мы проскочили поворот к историческому месту, благо был он через встречную полосу и под острым углом.
Тут бы и понестись дальше, однако дальше не неслось.
Позади оставалось что-то важное, что-то несделанное, от чего невозможно просто так отказаться. Что-то такое, о чем ты, может, и не будешь никогда сожалеть, но, сделав это, станешь чуточку другим. Улучшишься на уровне устранения бага в прошивке – в мизере, но в каком важном мизере!
Послышались вопросы и увещевания.
А куда мы едем? А зачем?
Самые важные в путешествии вопросы. С появлением которых дорога и становится путем.
И я стал сбавлять скорость, затем притормаживать, затем съехал на обочину и развернулся. Через шесть километров.
Сзади послышался вздох облегчения. Всем хотелось покоя, но все приняли решение. Ночь проступала над белой лентой Волги глянцевыми непросохшими чернилами.
Двадцать лет назад это место было с виду другим. Не неухоженным, нет, но бедно-аккуратным, как сиротская рубаха. Чистым, но застиранным, подштопанным. Заваленные бордюры, подкрашенные разбавленными белилами, потрескавшийся асфальт, топорщащиеся кусты.
Теперь же здесь навели лоск, однако лоск не избыточный, очень уместный, не заслоняющий, а лишь оттеняющий значимость события. И вместе с тем не сакрализирующий его. Это было именно Место.