III. С войны возвращаются стариками
22.10.42
Стоит настоящая осень! Эти черные ночи даже не описать: абсолютная чернота, идешь, как слепой, по грязному крутому оврагу, и нет никаких ориентиров. А вообще жизнь в земле, точнее, под землей, осенью совсем непривлекательна. Говорят, что от этих сырых блиндажей даже здоровье портится, но я подчеркиваю – говорят, ибо по себе не чувствую. На днях глядел кино – на открытом воздухе, под моросящим дождем. С экрана пела Кэто Джапаридзе что-то цыганское, что-то тоскливое, а над горизонтом, в черноте ночи, висели белые осветительные ракеты немцев, и иногда пролетали случайные трассирующие пульки. Вечерами, при свете коптилки, читаем вслух Лермонтова. Я всегда любил Лермонтова, но сейчас особенно. Вечера длинные-длинные, а ночи и того больше – устаешь спать. С каким, вероятно, удовольствием вы поспали бы так. Теперь, для разнообразия жизни, я решил отрастить бороду и усы. Буду растить до первого приезда на «большую землю», то есть до первого города. Вот если годика через два я попаду в Горький, то приеду с бородой, и вы скажете: «С войны возвращаются стариками!»
25.10.42
Почти месяц не получаю писем! Сегодня одна открытка от Орловой. Пишет, что видела вас, настроение у всех хорошее, и выглядите лучше, чем весной. У нее за один год в семье четыре смерти: отец, Виктор, Валентин Л. и??? – я не знаю его.
Меня моя жизнь не тяготит, и 3–4 года я вынесу легко. Видите – я постепенно увеличиваю сроки. При первом прощании с Лелей и Таськой год казался слишком большим периодом, а теперь вам, вероятно, не понравится новая цифра и вы поморщитесь. Ничего, увидимся.
Сейчас о другом: вот уже пять дней живем под крышей; прекрасно – на улице дождь, а у нас сухо. Конечно, хата без окон, без дверей, но главное – крыша. Правда, под такими крышами жить рискованно: на них кидают бомбы, и по этой причине нас все-таки попросят выехать в лес.
На фронте стало тихо, как и месяц тому назад. Немец мог бы далеко отогнать нас, но почему-то удовлетворился 30–40 километрами. Коридор на Демьянск теперь имеет ширину в 40 километров вместо 50. Только пушки, несмотря на дождь, продолжают стрелять.
1.11.42
Таська, мои письма – что-то похожее на дневник, только он получается не при мне, а отсылается домой. Приеду, прочту, вспомню еще раз всю эпопею; не приеду – вам на память останется. Живем опять под землей, в норах: 10 дней жили в полуразрушенном доме, но приказали зарыться. Начальство нас жалеет и не разрешает рисковать жизнью. Если бы вы знали, как изрыли, ископали Калининскую и Ленинградскую область. Все речки, точнее их берега, все овраги, все леса – все раскопано под блиндажи. Мы только и делаем, что переезжаем с места на место, больше 10–15 дней на одном месте не живем. Война утихла, здесь и летом-то не особенно развоюешься.