– Мне кажется, ты слишком много на себя берёшь, – наконец оторвалась я от напитка.
Плечи мужчины тут же поникли.
– Прости… Мне нужно извиниться, но ты сама знаешь, обвинять проще. Я видел, как ты спала, и ничего не мог поделать… Но я поливал цветы!
Я откинулась на спинку стула, внимательно разглядывая собеседника. Мы дружили. Нет, он мне нравился, очень нравился когда-то давно, за чертой прошлой памяти. Как я не замечала, насколько он жалок? Виктор ничего не мог поделать? Нет, любой вызвал бы скорую. Он струсил. Побоялся, что о моём поступке узнает начальство, и не видать Виктору повышения…
– Я хотел тебя пригласить в ресторан, меня вчера повысили…
Вот и подтверждение моей догадки.
– Мы можем вместе обсудить наш грядущий отчёт начальству.
Я фыркнула и иронично изогнула губы.
– Риточка, ты же понимаешь… – Виктор попытался дотянуться до моей руки, но я ещё больше откинулась назад, поставив стул на две ножки.
– Рита! – снова это родительское возмущение. – Я теперь твой начальник и я запрещаю писать отчёты без согласования со мной!
Какой у него визгливый голос, когда он волнуется! Я бы зажала уши, но тогда точно упаду со стула.
– Уходи! – я рукой указала на дверь.
– Это не твой дом, – усмехнулся Виктор и попытался повторить мой манёвр со стулом.
– Теперь ты должен Анжелике новый стул! – надо же, смех не только продлевает жизнь, но и прочищает память.
– Ничего я не должен, она не выйдет из летаргии, – мужчина со злостью отряхнул брюки и посмотрел мне в глаза. – Ты уволена! По статье… Скажем, разглашение государственной тайны. О… – он притворно прикрыл рот. – Кажется, там ещё прилагается срок до четырёх лет. Если ты не возьмёшь себя в руки, срок будет максимальным.
– Виктор, – промурлыкала я. – Ты ещё помнишь, сколько раз я прикрывала тебя… напарник.
Мужчина дёрнулся и что-то буркнул, выйдя из комнаты.
– Удостоверение отдай! Я помню, как его клала на стул, теперь его там нет… Это воровство!
Я истерично расхохоталась под звук хлопнувшей двери. Потребовалось потерять память, чтобы понять, какое говно мой друг.