– Двадцать пять, – задумчиво повторил Глеб. – Удивлён. Думал гораздо меньше. Чем ты занимаешься?
– На самом деле я… – звук входящего вызова на моём мобильном перебил меня. Глеб же чуть ли не с ненавистью глянул на источник постороннего шума. – Извини!
– Слушаю.
– Вообще-то, я соскучился, красавица Даночка, – ответил Гириев в нагловато-развязанном тоне.
– Меня это мало трогает. Ещё что-то?
– Я что, не вовремя? Опять помешал? Тогда о главном – воскресенье, десять вечера, – вмиг пропали шутливые нотки в голосе Артура.
– Там же?
– Ага.
– Вариант второй. Ты должен прибыть первым.
– Понял. Сделаем. Кстати, рыцарю привет!
– Мы вроде с тобой договорились, – имею в виду наружку и Гириев, разумеется, меня понимает.
– Конечно, просто я слышу, как крошатся его зубы, пока мы с тобой мило беседуем, – тихим гортанным смехом отозвался мой телефон, прежде чем я нажала на красную кнопку.
Посмотрев на Глеба, я поняла, что Гириев недалёк от истины. Мой Тренер жутко зол и раздражён, хоть и пытается это скрыть. К еде не прикоснулся, зато залпом осушил свой бокал.
Очень интересно!
– Ты недоговорила, – зыркнув на меня, бросил.
И рассеялся весь романтический флёр…
– По профессии я финансовый менеджер.
– О как! И где ты работаешь? И что нужно было от тебя Гириеву?
– Консультация, – ответила я, пропуская первую часть вопроса.
– Консультация? – усмехнувшись, поинтересовался он. – В плане чего?
– Финансов, конечно же.
– Почему именно… – запнулся он, словно через силу подбирая слово, – твоя ему нужна?
– Может быть потому, что я узкопрофильный специалист, – и плевать, что финансовых менеджеров пруд пруди. Ну не могу я сдержаться и не позлить его. К тому же всю правду я сказать точно не могу. – И что ты пристал к этому Гириеву? Или ты ревнуешь?
Спросила и впилась пристальным взглядом в него, выискивая правдивость моих, и не только моих, предположений. Нарушил договор? Ведь если это так, то как бы мне само́й ни хотелось продолжить наши проникновенные встречи, я буду вынуждена прекратить наш столь яркий и чувственный, но короткий союз. Да, где-то там глубоко внутри меня, где ещё осталось что-то вроде призрачного ожидания веры в доброе и светлое, нечто шевельнулось на мгновение и отозвалось теплом на его неравнодушие. Шевельнулось и снова погрузилось в летаргию…
– Это беспокойство, – достаточно ровно и спокойно ответил Глеб, правдиво. – Он опасен. Такие связи, какими бы они ни были, до добра не доводят.