Сеньорита проснулась, испугалась, чуть было не закричала, но разбойник зажал ей рот, шепнув:
– Не хотите же вы, чтобы в вашей комнате застали мужчину?
Почувствовав, что его жертва замерла, дон Стефано ослабил хватку.
– Кто вы? – тихим дрожащим голосом спросила девушка, тщетно пытаясь в темноте разглядеть незваного гостя.
– Я пришёл поговорить с вами о непорочности, – произнёс дон Стефано.
Занятый тем, как незаметно проникнуть в дом, кабальеро как-то не подумал, с чего начнёт разговор и станет ли вообще разговаривать, а теперь сам удивился нелепости своих слов.
От изумления бывшая пансионерка, кажется, успокоилась, села на постели и вновь вгляделась в гостя. Опытный разбойник держался спиной к окну, поэтому лунный свет не помогал девушке рассмотреть лицо мужчины.
Дон Стефано тем временем приступил к исполнению своего плана. Он быстро протянул руку к лицу девушки и погладил её по щеке. Сеньорита дёрнулась, отстраняясь.
– Прошу вас, меня нельзя трогать!
Подумав, что, может быть, в словах о пользе монастырского воспитания и вправду что-то есть, вслух дон Стефано самым мягким тоном продолжил:
– Не бойтесь меня, сеньорита. Я всего лишь раздумываю, стоит ли отправлять сестру на воспитание в монастырь, и хотел откровенно поговорить с пансионеркой. Вы понимаете, днём подобный случай не представится. Хорошо ли с вами там обращались, каким правилам обучали?
Девица то ли была достаточно наивна, что поверила тайком забравшемуся в её комнату человеку, то ли понадеялась, что не спорить с ним будет лучше, но стала отвечать.
Усыпив её бдительность, кабальеро быстро коснулся рукой девичьей груди. Пансионерка замерла, смолкла, попыталась отбросить мужские пальцы и, защищаясь от прикосновения к груди, пропустила, что вторая рука кабальеро задрала подол её рубашки. Россказни, что воспитанницы монастыря понятия не имеют, где в их телах расположена честь, вполне себе подтвердились. Скорее раздосадованный, чем предвкушающий удовольствие, дон Стефано собирался раздвинуть колени девушки, но сеньорита прижалась спиной к стене, подобрала ноги и пробормотала:
– Так нельзя, вы же не священник.
– А… в монастыре вас ощупывал священник?
– Мой исповедник сказал, что я очень грешна, и поэтому у меня каждый месяц течёт кровь. Он назначил мне епитимью – носить верёвку на голое тело, а потом сам одел на меня подходящий жгут.