Что это? Слепая родительская любовь? До сих пор не понимаю.
Письмо 15. Про дорожки
Как-то внезапно вспомнилось: дорожка! Мама вышивала дорожки. Интересно звучит: «дорожка»! Ушло это слово, не вяжется оно с современностью. Не на слуху. И неудобное слово какое-то. Дорожка… Белоснежное ажурное ришелье – или вышивка нитками мулине, крестиком или гладью, волшебной, сказочной, гладкой, как лента из атласа, вплетённая в мои косички.
Я любила смотреть, как мама вышивает. Под её пальцами рождались удивительные узоры, цветы, романтические сюжеты. Это была ювелирная работа. Я помогала маме подбирать нитки по цвету. А разноцветья в толстой «косе», сплетённой из великого множества ниток, было не перечесть! Мне нравилось вдевать ниточку в иголку, втыкать её в специально сшитую для иголок подушечку и ждать, когда же эта ниточка «зазвучит» в мамином исполнении.
Мама вышивала по ночам. Помню, как она, наклонившись над пяльцами, колдовала над очередным рисунком. Тусклый свет единственной лампочки, обрамлённой самодельным абажуром, скупо освещал её силуэт. Я любовалась мамой. Её рука, как птица, привязанная невидимой нитью, металась вверх-вниз, вверх-вниз. Иногда рука останавливалась и поправляла волосы, спадавшие на глаза. Изредка мама поднимала пяльцы ближе к свету и любовалась своей работой, поглаживая рисунок рукой. Я не сводила с мамы глаз, пока внезапно прилетевший сон не обрывал эту милую сердцу картину. И я проваливалась в бездну, ещё силясь открыть глаза и продолжать любоваться мамой.
Дорожки служили украшением в доме. Вышивки крепились булавками на плюшевый коврик или кнопками на стену. Это была картины. Произведения искусства, созданные своими руками в бессонные ночи.
Мама гордилась своими работами. Они делали наш дом ярким, уютным, сказочно красивым. Гости рассматривали дорожки, скатерти, полотенца, вышитые мамой. Хвалили, восхищались, а мама смущалась, краснела, отмахивалась от похвал и смеялась… Ей были приятны хвалебные речи.
Со временем нитки на вышивках выцвели, вещи износились, перестали быть модными и незаметно исчезли из нашей жизни.
Только память хранит то волшебство, которое никогда не повторится. И уйдёт уже навсегда вместе со мной.
Письмо 16. Про мясо
Странно, но первым моим прочитанным словом было слово «МЯСО». Мне было лет шесть. Жили мы тогда в Сибири, под городом Кемерово, в небольшом городке угольщиков с диковинным названием Анжеро-Судженск, или Анжерка, как его называли по-простому. Переехали туда из Райчихинска, Амурской области, не прожив там и года. Отец завербовался туда на работу – крановщиком на шахту.