От этой мысли губы Карбона дрогнули в улыбке. Несмотря на все, что с ним случилось сегодня, это, похоже, был знак богов.
От холода Спартак проснулся еще до рассвета. Ночью его одеяло соскользнуло. Закутавшись по самый подбородок, он стал прислушиваться к доносящимся снаружи звукам раннего утра. Пронзительное кукареканье петуха на здешнем огороде – Спартак видел его за толстыми стенами. Стук меча о решетки на окнах отведенных гладиаторам камер. Гнусавый голос Фортиса, объявляющего подъем. Шлепанье шагов по голому каменному полу. Откашливание. Характерный звук, раздающийся при сплевывании. А из-за пределов лудуса, оттуда, где раскинулся рынок, слышался гул обычной жизни, крики соперничающих между собою пекарей, мясников и прочих торговцев. От проходящей неподалеку Аппиевой дороги доносились приветственные возгласы, скрип тележных колес вкупе с мычанием волов и пронзительные вопли злонравных мулов. Все было совершенно обыденно, совсем как во Фракии. И это внушало Спартаку ненависть и отвращение. Свобода так близка и так далека! До нее как до луны. Кто бы мог подумать, что после стольких лет службы у римлян он в конце концов упадет на самое дно? Станет гладиатором. Спартак подумал о Котисе и скривился: «По крайней мере, я жив».
Раздался лязг. Это меч Фортиса словно по команде проехался по решетке их окна. За ним последовал щелчок замка отпираемой двери.
– Хватит вспахивать свою бабу, латро! Топай сюда, пока каша горячая и вкусная!
– Римский ублюдок, – уже привычно прошептал Спартак.
– Латро, ты меня слышишь?
– Слышу. – Он сел.
– Хорошо. Сегодня посмотрим, каким бойцом ты станешь. – Фортис двинулся дальше.
Спартак нахмурился.
– Насчет вчерашнего вечера… – начала было Ариадна.
Взглянув на нее, он увидел в ее глазах желание помириться.
– Мне не следовало рявкать на тебя, – сказал он. – Я тогда, хоть и поймал эту тварь, был еще на нервах.
– Это мне нужно извиниться. Змея моя, и я должна следить, чтобы она оставалась в корзине. – Девушка ненадолго умолкла, явно испытывая неловкость. – Так что прости.
– Давай забудем об этом и двинемся дальше.
– Хорошо. – Почувствовав себя лучше, Ариадна улыбнулась.
– Так ты куда красивее, чем когда хмуришься.
«Я ему нравлюсь!» Разрываясь между радостью и смущением, Ариадна с трудом придумала, что бы сказать.