Примерно за пару километров до намеченной точки Елисей замедлился и продолжил путь быстрым шагом. Стараясь не создавать лишнего шума, мужчина прислушивался к летнему ночному лесу. Он слышал пение птиц, поскрипывание стволов деревьев, уханье совы, шебуршание мелких животных и рептилий в лесной подстилке.
Фонарик Елисей не доставал, света почти полной луны хватало для его ночного зрения. Минут через пятнадцать вдалеке показался свет. Неяркое жёлтое пятно явно обозначало расположение бункера.
Когда до входа оставалось метров пятнадцать, мужчина насторожился и быстро, но аккуратно достал оружие. Он не стал никуда его направлять, а просто опустил дуло к земле, вытянув руку вдоль тела. Из-за дерева бесшумно вышла девушка, одетая во всё чёрное, в её руке также лежал пистолет.
Тёмная одежда не прилегала и не сковывала движения, но всё же подчёркивала стройное спортивное тело. В каждом шаге, коих оказалось не много, чувствовалась уверенность и опыт передвижения по лесной подстилке. Дыхание опытного наёмника сбилось, словно его ударили под дых, а сердце зажало точно тисками. Перед ним стоял призрак из прошлого, человек которого Елисей любил больше жизни: та единственная, которая была его силой и, одновременно, самой большой слабостью.
Время на мгновение замерло, чтобы успеть вместить в себя маленькую вечность. Полутени не могли скрыть деталей. Мужчина помнил каждую чёрточку лица, не забыл, как из до боли родных зелёных глаз, словно по волшебству, исчезают карие вкрапления, когда девушка искренне радуется. Помнил прикосновение её губ к своей коже, звонкий смех и голос, который так и не перестал преследовать его во снах.
Наёмник продолжал смотреть на девушку и знал, что каштановые волосы, сейчас собранные в хвост и спрятанные под куртку, вьются и пахнут сандалом. Знал, что если провести пальцами по узким, на вид кукольным ладоням, то можно почувствовать мозоли от тяжёлой работы с железом.
Мужчина не отрывал взгляда от человека напротив. Сложно было поверить, что перед ним стоит не видение, не ожившая галлюцинация и не плод воображения, а его бывшая напарница, которую он уже больше двух с половиной лет считал умершей.
– Феникс, – тихий шёпот вырвался невольно.
– Феникс мертва, – голос девушки оставался ровным и холодным. – Ты же ведь сам бросил её возле упавшего самолёта.