Время утекало сквозь пальцы, и Лира чувствовала это как никогда чётко. Нутро переворачивалось каждый раз, когда Лира слышала посторонние звуки – будь то шорохи страниц в читальном зале за перегородкой, или шарканье ног.
Внезапно, совершенно растерянная Лира, заметила какое-то движение справа от себя. Вздрогнув, она наткнулась взглядом на ослепительную лавандовую дымку, что переливалась радужными разводами и влажно поблёскивала. Замерев и будто отключившись от мира, Лира внимательно наблюдала за всеми действиями духа – если это можно было назвать действиями.
Дух постепенно собирался в нечто целостное и обретал видимость высокой девушки с длинными волнистыми волосами. Мутное подобие руки потянулось к третьей сверху полке (Лира прикинула, сможет ли она потом до неё дотянуться). Ветки, опутывающие этот участок полки, вдруг расступились, обнажая цветные корешки книг.
Дух испытующе посмотрел на Лиру, а та, словно поняв безмолвный приказ, приблизилась к стеллажу. Подпрыгнув, она углядела книгу, на которую указывала девушка. Не переставая благодарить её за оказанную помощь, Лира дотянулась до книги и вытянула её из ряда.
Дело сделано.
А теперь нужно бежать.
Едва Лира прижала книгу к себе и спешно заткнула за пояс брюк, как в зале объявился библиотекарь. Лира лихорадочно повернулась к духу, но того и след простыл – всё осталось таким же нетронутым, как и было до прихода лавандовой девушки.
Библиотекарь безмолвно потребовал объяснить своё пребывание в специализированном отделе для ведьм. Лира знала, что рот открывать нельзя – всё-таки библиотека – поэтому принялась руками объяснять свою беспечность и безалаберность. Заблудилась. Наткнулась на отдел, увитый ветвями, стало интересно. Любопытно. В итоге – она здесь вместе с библиотекарем совершенно растерянная.
А ведь хотела взять сказки из отдела для людей!
Библиотекарь вздохнул и сделав знак, попросил Лиру следовать за собой.
Кинув последний взгляд на то место, где была девушка-дух, Лира задумчиво поплелась за библиотекарем.
Она проходила мимо стеллажей, мимо задумчивых посетителей, что ни на кого в особенности не глядели – шли себе и шли, рассматривая ряды пёстрых книг.
В Псефи все были помешаны на цвете. Это было видно по тому, как много красок отображал их мирок, как краскам здесь придавалось значение – если небо окрашивается в бледно-голубой, то стоит ждать дождей, если солнце, приподнимаясь из-за горизонта, вдруг вспыхивало красными огнями, то в городке говорили: жара неминуема. Цветные книги – лишь одно из немногих проявлений этого помешательства.