За такую откровенность майор Гюло платил своему командиру безграничной преданностью, служил ему не за страх, а за совесть и не раз был сполна вознагражден за верную службу.
Что касается назначенного де Бурмону двадцатидневного ареста, то его пришлось отменить в силу военной необходимости. Приказ Летака поступил в понедельник; а наутро в четверг эскадрон уже покидал Кордову.
С тех пор миновало две недели. За это время в эскадроне произошло немало важных событий, и о дуэли начали забывать.
Фредерик Глюнтц отложил саблю и посмотрел на своего друга. Вопрос не сразу сорвался с его губ.
– Скажи, Мишель… Каково это?
– Ты о чем?
Фредерик смущенно улыбнулся. Спрашивать о таких вещах было неловко.
– Скажи, каково это – поднять оружие против кого-нибудь… Врага, я имею в виду. Когда рубишься на саблях, когда наносишь решающий удар.
На губах де Бурмона промелькнула волчья ухмылка.
– Ничего особенного, – просто ответил он. – Кажется, будто мир вокруг тебя перестал существовать… И сердце, и разум служат тебе лишь для того, чтобы ты мог правильно ударить… Дерешься, повинуясь инстинкту.
– А как же противник?
Де Бурмон презрительно пожал плечами:
– Противник – всего лишь острие, которое ищет твою грудь, а тебе надо оказаться искуснее, быстрее и умнее, чтобы отразить его.
– Ты ведь был в Мадриде в мае, как раз во время восстания.
– Да. Но разве это был противник? – В голосе де Бурмона звучало открытое пренебрежение. – Порубить тамошний сброд не составило труда, а главарей мы расстреляли.
– А еще ты дрался с Фукеном.
Де Бурмон ответил неопределенным жестом.
– Дуэль есть дуэль, – сказал он небрежно, словно речь шла о давно известной истине, порядком навязшей в зубах и не требующей долгих рассуждений. – Дуэль – это поединок двух благородных людей, регламентированный нерушимыми правилами и призванный защитить честь обеих сторон.
– Но в ту ночь в Кордове…
– В ту ночь в Кордове Фукен не был моим врагом.
Фредерик недоверчиво усмехнулся:
– Неужели? А кем же он был? Вы обменялись по меньшей мере дюжиной сабельных ударов.
– Разумеется. Мы, друг мой, для того и собрались той ночью в саду. Чтобы обменяться сабельными ударами.
– И все равно Фукен не был твоим врагом?
Де Бурмон покачал головой и затянулся трубкой.
– Нет, – произнес он, помолчав. – Он был противником. А враг – это совсем другое.