Боль начиналась где-то за глазами и раскалённой дугой уходила в затылок. Паскудно-спёртый воздух ментовки душил, задница онемела от бесконечного сидения.
– Снова спрашиваю, Галактионов, – повторил старший лейтенант и упёр указательный палец в стол, – почему в десятидневный срок не явились в инспекцию?
Иннокентий не ответил – упёр локти в колени и устало свесил раскалывающуюся голову вперёд. Ему уже не хотелось ничего: ни Крыма, ни дома, ни дочери – только бы поспать или смочить пересохшее горло.
Мелкие глаза лейтенанта поблескивали в свете из окна. Было ему около тридцати, подбородок волевой, волосы прилизанные, с первыми намеками на лысину; плечи квадратные.
Почти весь стол, в который упёрся палец лейтенанта, занимал огромный, похожий на комбайн принтер. Периодически эта махина что-то исторгала из себя, и вскоре открывалась дверь, протягивалась рука и забирала бумаги. Ещё был шкаф с чередующимися чёрными и белыми дверцам, еще – телефон с таким количеством кнопок, будто в числе их функций был запуск космического шаттла. Прогнивший стол, покосившийся стул; вешалка с закинутой наверх фуражкой, отрывной календарь МВД России.
«СЛУЖИМ РОССИИ!»
«СЛУЖИМ НАРОДУ!»
«10 НОЯБРЯ – ДЕНЬ СОТРУДНИКА ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ».
– Посчитали, Галактионов? – поинтересовался старлей.
Где-то в душе хотелось сказать, мол, гонишь: десятый день – сегодня, но Иннокентий знал, что это бесполезно. Он выдвинул вперёд нижнюю челюсть и ничего не ответил.
– Вышли вы семнадцатого. Сегодня двацать седьмое. Считаем: семнадцатое – раз. Восемнадцатое – два. Девятнадцатое – три. Двацатое – четыре… – На каждую цифру лейтенант стучал указательным пальцем в стол, но Иннокентию казалось, что стучат по его голове.
– Двадцать первое – пять, – продолжал лейтенант. – Двадцать второе – шесть. Двадцать третье – семь. Двадцать четвертое – восемь. Двадцать пятое – девять. Двадцать шестое – десять. Двадцать седьмое… Сами скажете?
Это был типичный ментовской душняк, бессмысленный и беспощадный.
Иннокентий смотрел в поросячьи глазки напротив и не отвечал, надеясь, что этот инквизитор хоть когда-нибудь заткнется. Не заткнулся:
– Не успели выйти и уже нарушаем досрочное?
Постучали. Дверь за Иннокентием заскрипела на петлях, и лейтенант проворчал: «Кого ещё несёт». В следующую секунду маленькие глазки расширились, их хозяин вскочил, открыл рот…