Керри подняла голову, но продолжала обнимать близнецов за плечи, пока они все втроем пробирались в начало вагона.
– Ну, тетя Рема, – спросила она у женщины, бесстрашно стрелявшей в черных медведей, горных львов и по ногам загулявшего мужа, но, кажется, слегка подавленной Нью-Йорком. – Как вам показался город?
Рема только пожала плечами, бросив небрежный взгляд в сторону окна.
– Куча домов, только небо заслоняют.
Усмехнувшись, Керри устроилась на скамье по ходу поезда, слушая Талли и Джарси, которые одновременно трещали без умолку. Новости о деревенской школе – учителя опять нет, после мисс Хопсон их сменилось уже четверо, а она-то пробыла долго. Ромео, папина гончая, так храпит, что к нему не подойдешь. Дом пропах яблоками, потому что на ферме теперь только они еще и растут.
Но никто даже не упомянул об истинной причине их путешествия – о самом отце.
Когда поезд отошел от станции и начал набирать скорость, спицы Ремы застучали в такт перестуку колес. Ее желтое платье из домотканой материи косо свисало с плеч, словно со сломанной вешалки. В свое время она настояла на том, чтобы забрать близнецов, позволяя таким образом Керри отправиться в Барнард. Но, может быть, Керри не стоило позволять ей этого.
Когда доехали до Пенсильвании, близнецы заснули, растянувшись на скамье. На коленях Керри лежали голова Талли и ноги Джарси. Этой осенью им исполнилось тринадцать; длинные, тощие, они даже поворачивались на лавке одновременно, как будто видели один и тот же сон. Но Керри заметила, что их лица во сне были спокойными – что казалось необычным. Как будто теперь, когда старшая сестра вернулась к ним, все снова стало хорошо.
Что, как знала сама Керри, было далеко не так.
Отправившись еще до заката, Королевский голубой экспресс разогнался до девяноста миль в час и покрыл все расстояние до Вашингтона за какие-то пять часов. Но там они пересели на поезд Южной железной дороги, который шел с остановками, и это сильно снижало скорость. Все четверо, устроившись в вагоне, смотрели на расстилающиеся перед ними поля Вирджинии. А после долгой остановки и смены поезда в Солсбери, Северная Каролина, где вагон Джорджа Вандербильта отцепили и прицепили к новому поезду, земля начала вздыматься, и пологие холмы сменились невысокими горами.
Окно в вагоне было приоткрыто, и воздух пах дождем, соснами и прелыми листьями. Керри захлестнула волна нетерпения, сменившегося страхом – целый поток настолько противоречивых эмоций, какой может вызвать только путешествие домой после долгого отсутствия.