– Обоим, – машинально вторю я.
– Мне приказали каждому из вас по отдельности объявить, что дом оставили вам, вместе с землями, этим коттеджем – всем. А потом, когда вы окажетесь здесь, уже рассказать правду о том, что у вас, как у наследников, абсолютно одинаковые права. – Она садится ровнее, распрямив плечи, будто ждет нападения. – Я неукоснительно выполняю инструкции Вайолет, поэтому, прошу, не обижайтесь на меня очень уж сильно.
Уэсли смотрит мимо нас обеих, будто в другое измерение.
А я словно застряла в одном мгновении и могу только повторять:
– Нам обоим.
Рут кивает.
– Все необходимые счета за поместье оплачены, но, к сожалению, в финансовом плане от наследства мало что осталось. Мне она завещала коллекцию виниловых пластинок и десять тысяч долларов, а также по две тысячи каждому из моих троих детей, медсестре – пять тысяч долларов и машину. О, и еще она оставила несколько сберегательных облигаций почтальону. После оплаты кремации и очень, очень щедрых пожертвований на благотворительность, указанных в завещании, на банковском счету осталось… – она прищуривается, вспоминая. – Тридцать один доллар и мелочь.
Виктор Ханнобар начинал с местного флагманского магазина (продававшего в основном бумажники и сумочки), который потом разросся в торговую сеть по всему Теннесси, а сам он постепенно создал целую империю, занимаясь предметами роскоши – к этому времени Ханнобары были известны по большей части часами. Компанию он позже продал за астрономическую сумму, и если бы у них были дети, денег бы хватило на безбедную жизнь следующей паре поколений.
– Что случилось?
Рут уже собирается ответить, но у меня слишком много вопросов, поэтому приходится снова перебивать:
– Как вообще можно обладать равными правами на наследство? Мы же не можем… – запнувшись, оглядываюсь на Уэсли и продолжаю: – Не можем оба жить в доме. Можно увидеть документы? Может, она указала, как разделить активы, скажем… я получаю дом, а Дж… э-э… Уэсли – этот коттедж.
На этих словах душа Уэсли возвращается в свою телесную оболочку.
– Повторите, что?
– Вам самим придется решать, как и что вы захотите разделить, – отвечает Рут. – Вайолет по этому поводу ничего не указала. – Она достает из своей безразмерной сумочки бумаги и передает нам. Внизу каждой страницы, в крошечных, напечатанных восьмым кеглем сносках, моя бабушка старательно перечислила все, что могло сделать вопрос наследства максимально трудным и щекотливым.