– Не печалься, мой юный друг, – мужчина подошел и встал рядом, – он ушел туда, куда шел всю свою жизнь, назад к Богу.
– Да, – Мирай поднял глаза на настоятеля, две непрошенные слезы проложили дорожки на пыльном детском лице, – но это не отменяет боль разлуки…, – и совсем уж тихо добавил, – я забыл, что это так больно…
– Наша жизнь часто состоит из боли, – настоятель подошел ближе и сжал плечи Мирая, – нам даровано право забвения. Но это лишь, право, выбор остается всегда за тобой. Ты можешь забыть и жить дальше, как ни в чем не бывало. Или же позволишь боли сделать тебя сильнее. Я верю, ты сделаешь правильный выбор.
Мальчишка опустил взгляд и замер, он пытался услышать последний наказ учителя. Рядом стал настоятель и посмотрел в лицо ушедшему товарищу. Сердце сжало в тиски. Как же все-таки трудно принять уход столь близкого человека. Сам друг, не раз смеялся над смертью. Не бойся, говорил он, мы встретимся по ту сторону, разлука не будет долгой, не в этом мире. Настоятель и сам не рассчитывал на долгую жизнь, а вот попадет ли он в обитель чистых, вопрос спорный. Но матушка судьба не оставила ему выбора. Теперь придется побороться за свою жизнь. Настоятель присмотрелся к телу и понял отчего умер друг. Тугая повязка из наноматериала плотно прилегала к коже на шее и явно стягивала смертельную рану. Такие бинты были редкостью, как он узнал позже, их нашел мальчишка во взятой в бункере аптечке. Зачем юный праведник закрыл рану было понятно. Он хотел сдержать кровь в теле. Скоро она вновь разжижится и ее можно будет сцедить. Эту неприятную, но столь важную для их мира истину, усваивали с пеленок. Конечно процедура не из приятных, но болезнь не оставляла настоятелю выбора. Чистая кровь, пусть даже и взятая у мертвого тела, отсрочит его кончину и позволит вывести мальчишек во взрослую жизнь.
– Я сделаю все необходимое, – мужчина обернулся к Мираю, – ты можешь отдохнуть, я позову тебя на церемонию кремации.
Осквернять память друга больше необходимого он не хотел, взятой крови будет более чем достаточно. А вот очистительный огонь поможет душе быстрей найти нужный путь. Мирай кивнул, но со двора не ушел. Он сел, скрестив ноги, и погрузился в транс. Осознанность мелькнула во взгляде мальчишки лишь когда пламя, разведенное на том же постаменте в центре двора, поглотило тело наставника. Стоило огню угаснуть, он вновь ушел в себя. Зная характер праведника, настоятель запретил подходить к нему. Даже Игнару. Юный воин лишь издали наблюдал за застывшим без движения другом. Да, теперь, он точно мог так его называть. Ровно через три дня Мирай поднялся и вышел на тренировочный плац.