Я покинула комнату и отыскала служанку.
– Что миледи угодно?
– Подогретого миндального молока… у вас найдётся?
– Конечно, миледи.
– И немного мёда добавьте.
– Слушаюсь, миледи.
* * *
На следующий день Тесий уже ждал меня в условленном месте, вышагивая взад-вперёд. На звук шагов вскинул голову и замер.
– Боялся, что вы не придёте.
– Перерыв только начался…
– Это не мешало мне бояться, – улыбнулся он.
Я опустила глаза на его пустые руки, окинула плотно прилегающий костюм, исключающий возможность того, что за пазухой прячется пара-тройка томов.
– Вы ничего не принесли? Не получилось?
– Нет.
Горло стиснуло от разочарования.
– Почему же тогда не предупредили за завтраком?
– Потому что придумал, как всё устроить. Идите за мной.
– Куда?
– Скоро узнаете.
Мы прошли во внутренний двор с колодцем.
– Вы ведёте меня в часовню?
– Не совсем. – Тесий открыл дверь, приглашая меня в помещение с бочарным[42] сводом, пахнущее кожей, немного красками и ещё какими-то кисловатыми отдушками.
Свет рассеянно лился из расположенных выше человеческого роста окон на правой стене и делил залу на две неравные части – светлую и полутёмную. В первой за слегка наклонённым рабочим столом сидел незнакомый клирик. Одной рукой он прижимал к раскрытой книге узкую металлическую линейку, а второй держал гусиное перо. Кончик упирался в наполовину заполненный лист. Рядом примостились запасные перья, пемзовый брусок для лощения пергамента, мел, а в углублении – чернильный рожок.
Наличие других рабочих столов – ещё одного в том же ряду и трёх в следующем, – указывало на то, что тут одновременно могли трудиться до пяти человек.
Также имелось нечто вроде трибуны, а сразу за ней – перегородка с дверцей, прятавшая ещё одно помещение, трудно сказать, какой величины.
– Это местный скрипторий, – пояснил Тесий, притворяя створку и здороваясь с клириком. – К нам часто приезжают, чтобы снять копии с редких рукописей. Заодно привозят по обмену свои, которых нет у нас. В будущем году Его Высочество собирается подыскать миниатюриста и рубрикатора на постоянную службу. Когда-то давно в часовне случился пожар, перекинувшийся сюда: уснувший на заутрене служка выронил свечу.
Тут дверца в стене ожила, и глазам предстал капеллан, который, оказывается, отвечал не только за часовню. Он взглянул на нас с трибуны, как во время проповеди с высоты амвона, кивнул Тесию, потом мне и снова скрылся за перегородкой. Вернулся почти сразу – видимо, рукописи лежали наготове. И их оказалось не три-четыре, как я думала, а около дюжины. Тесий помог отнести их за свободный стол.