– О, согласен с вами, – Волтур кивнул, и тут же перевел тему разговора. – А вашему сыну, насколько я знаю, уже шестнадцать?
– Да, и…
– И как давно он переступил порог совершеннолетия?
– Месяц назад, – опережая отца, сказал Рэй со свойственной ему угрюмостью.
– И вы этому не рады, молодой человек? Разве вы не хотели вступить во взрослую жизнь с раннего детства, как все остальные?
«Никогда не мечтал о том, чтобы стать таким, как вы».
Что-то в этой беседе сильно напрягало Рэя. То ли тот снисходительно-саркастичный тон, с которым Волтур чеканил слова, то ли жалкое кряканье отца, который обливался потом в своем тесном фраке, пытаясь заправить третий подбородок под воротник, то ли присутствие в крови непривычного для тела алкоголя.
Племянник Волтура все это время молчал, ища кого-то в толпе взглядом. Ну и черт с ним, подумал Рэй, пусть ищет, кого хочет, главное, чтобы этот неудобный разговор сам сошел на нет.
Старшие еще какое-то время обсуждают погоду, северо-восточную башню здания Совета, виды мрамора, которые использовались для отделки главного зала при строительстве. В общем, беседа эта была на первый взгляд нейтральная, смущали только постоянные вопросы о Рэе, которые возникали то тут, то там абсолютно не к месту, но все делали вид, что не замечают этого. Ну как смущали – отца смущали, а Рэя выводили из себя. На очередной нагло вставленный не в тему вопрос о состоянии здоровья Рэя, парень уже кипит от злости, словно чайник. Пара разве что не хватает.
Положение спас какой-то юноша с длинными сальными волосами и россыпью прыщей всех оттенков по периметру лба. На юноше была синяя жилетка с серебряным узором на воротнике – форма тех, кто возится с бумагами Совета. Он вежливо обратился к старшим тоненьким ломающимся голоском:
– Господин Волтур, господин фон Элбатт. Сейчас начнется объявление результатов.
– Спасибо, Карина, – поблагодарил Фалькус. – Господин фон Элбатт, нам пора. Было очень приятно познакомится с вашим сыном.
– Мне тоже, – быстро сказал Рэй. Слишком быстро, чтобы это звучало как правда.
Вокруг пяти главных членов Ассамблеи неохотно собиралась толпа людей, которая, если абстрагироваться, напоминала одну большую черно-золотую массу. Или рой пчел.
Слово взял Александр Врановский, весьма скользкий тип с мерзкой привычкой хищно смотреть всем в глаза. Его же глаза, напоминающие две пугающе-бездонные дыры, желтизна зубов, сухая кожа, обтягивающая костлявое тело, высокий рост и привычка стоять, слегка сгорбившись, заведя руки за спину – все это отталкивало и притягивало одновременно.