А рядом со мной разразилась буря. Джодоли и Фирада бранили Оликею, а та сердито огрызалась. Я не обращал на них ни малейшего внимания, пока корзинка не опустела. Она была отнюдь не маленькой, и ее содержимое должно было бы насытить меня, но с каждой каплей восполненных сил мое тело лишь просило большего. Я уже собрался потребовать добавки, но некая природная хитрость подсказала мне, что, если я разозлю Оликею, она может отказаться мне помогать. Я заставил себя прислушаться к ее словам.
– …на свету, там, где рухнуло дерево великого. И вот я обгорела. Даже Ликари обгорел, хотя маленький негодник не слишком-то мне помог. Пройдет много дней, прежде чем я смогу двигаться без боли или хотя бы спокойно спать!
Джодоли казался смущенным из-за меня. Фирада сидела, поджав губы – так спеки выражали отрицание, – и упрямо изображала справедливое негодование.
– А ты как думала, что значит быть кормилицей великого? Ты думала, тебе придется только приносить ему еду, а потом греться в лучах его могущества? Если б так, он бы не нуждался в кормилице. Просто кормить его мог бы весь народ. Нет. Великому нужна кормилица именно потому, что он не может думать о делах повседневных. Он слишком занят, прислушиваясь к магии. А твоя задача – обустроить его жизнь. Ты должна находить для него подходящую пищу и заботиться о ее разнообразии, следить, чтобы в волосах у него не заводились вши, помогать мыться, чтобы кожа оставалась здоровой. Когда он странствует по снам, ты обязана охранять его тело, пока в него не вернется душа. И еще ты должна позаботиться, чтобы его род продолжился. Вот что значит быть кормилицей великого. Ты взяла на себя эту заботу, как только встретила его. Не прикидывайся, что он тебя выбрал. Ты нашла его, а не он тебя искал. Если ты устала, так и скажи и оставь это. Он довольно симпатичный даже для гладкокожего. И все знают о подарках, которые ты от него получала! Многие женщины с радостью станут его кормилицами в единственной надежде завести от него ребенка. А тебе даже в этом не удалось добиться успеха, верно?
Я перевел взгляд на лицо Оликеи. Слова Фирады напоминали дождь, падающий на сухую землю. Они барабанили по моим чувствам и медленно сочились в мозг. Герниец во мне отчаянно пытался выбраться на поверхность, приказывая уделить внимание тому, что происходит вокруг. Оликея спасла меня. Я лежал там же, где рухнул, в лучах солнца. Когда ей пришлось выйти из леса, чтобы втащить меня под деревья, она сильно обгорела. Известно, что кожа спеков невероятно чувствительна к свету и жару. Она рисковала собой. Ради меня.