Карл-Макс старался не посвящать меня в эти проблемы, считая, что мне вполне хватает своих. Но виделись мы теперь много реже, чем раньше. Когда он мог, он приходил в дом семьи Киофар, который стал теперь также домом семьи Цветановых-Флорес. Его принимали со всею сердечностью и ублажали, как если бы это он был принцем, а не Ульвен. Я старалась развлечь его и, по возможности, приласкать (ох уж этот мне этикет!), Иссоа демонстрировала ему свои успехи в освоении скрипки, Илассиа рассказывала о водной фауне Тиатары, Виктор лез обниматься и карабкался на плечи, моя мама пела задорные мексиканские песенки на испанском и юкатекском, папа вспоминал интересные эпизоды из жизни на Арпадане – а Ульвен наслаждался этой радостной атмосферой и временами отпускал привычные шутки, без всякого яда, но со свойственным ему остроумием.
В глубине души я понимала, что долго всё это продлиться никак не могло. Нам всем нравилось жить единой нескучной разнопланетной семьей, но через какое-то время хозяйкой дома предстояло стать Илассиа. Хотя мы с ней давным-давно объяснились насчет ее и моих отношений с Ульвеном, и она не считала меня соперницей, мне не следовало делить кров и стол с новобрачными. Карл-Макс, в свою очередь, не мог поселиться здесь как мой муж, это не подразумевалось никакими обычаями, ни земными, ни уйлоанскими. Мама, пока братик Виктор был маленький, занималась его воспитанием, а в свободное время с удовольствием помогала Иссоа, но папе уже становилось скучно без какого-то серьезного дела. Уходить на покой в его возрасте преждевременно, это понятно. Он начал подыскивать, чем бы заняться на Тиатаре, и советовался об этом с Ульвеном. Постепенно близился день, когда нам следовало расстаться, чтобы каждая из семей развивалась самостоятельно, не теряя связи друг с другом.
И… мне начинало казаться, будто Иссоа весьма благосклонно посматривает на молодого доктора Эллафа Саонса. Он безмерно смущался вниманием принцессы императорской крови, и вдобавок известной певицы (секрет «Лорелеи», чьи альбомы продолжали вызывать восхищение знатоков, стал такой же прозрачной фикцией, как настоящая личность «профессора Джеджидда» в Колледже космолингвистики). Но Иссоа не могла не нравиться Эллафу, это ясно. Она сумела бы очаровать даже каменного истукана. Я немного побаивалась, что из ее музыкальных занятий с Карлом тоже может выйти какой-то невообразимый и невозможный роман, однако после знакомства с симпатичным доктором Эллафом мне стало ясно: что больше не нужно тревожиться за душевный покой моего жениха. Иссоа и Карл оставались друзьями, а вот Эллаф… Он, похоже, сходил с ума по сестре Ульвена. Но таил свои чувства, как и она.