Очнулся Офальд от чьего-то прикосновения. С трудом разлепив запекшиеся глаза, он с удивлением вперил мутный взгляд в дебелую женщину с прядью русых волос, выбивающуюся из-под белой косынки.
– Вставай, парень, – безмятежно сказала она, растягивая слова на южно-ивстаярский манер. – Простудишься еще. Ты и так вон, бледный и худой какой.
Офальд с трудом повернул голову и осмотрелся. Серенький день только начинался, и вокруг было еще полутемно. Юноша лежал на скомканной шапке прямо на обочине сельской дороги, небрежно накрытый собственным пальто. Ему было очень холодно, в пересохшем рту болтался сморщенный вонючий язык, перепачканная грязью и рвотой одежда была измята. Телгира передернуло, он сел вновь уставился на женщину, спокойно оглядывавшую юношу с ног до головы. Насмотревшись, она развернулась и подошла к двуколке, со смирно ждавшей крупной темно-коричневой лошадью. Что-то звякнуло, и женщина вернулась с грубой глиняной крынкой, протянув ее Офальду.
– На, парень, глотни, – сказала она. Тот сделал несколько глотков ледяного жирного молока, и ему сразу стало легче. Он встал, и благодарно поклонился: язык все еще не слушался.
– Пей, пей, – засмеялась молочница. – Тоже мне, нашел перед кем кланяться.
Офальд допил, вернул крынку и торопливо оделся. Он знал, что согреется от быстрой ходьбы, и, торопливо попрощавшись с доброй женщиной, припустил рысцой в сторону Трайша, до которого было не больше получаса. "Мамочка", увидев растерзанного, грязного, вонючего квартиранта, ахнула.
– Господи, Офальд, что с вами?
Он пробормотал что-то, глядя перед собой.
– Вы ужасно выглядите, милый мой. Я нагрела воды для стирки, но вам она явно нужнее. Немедленно отправляйтесь в ванную!
Через двадцать минут Телгир сидел за столом с кружкой горячего черного кофе.
– Что ж, – сказала Ролнелепта, – показывайте ваш аттестат, получение которого вы так рьяно отмечали. Очевидно, там должны быть исключительно превосходные оценки, – с улыбкой добавила она, прекрасно зная отношение жильца к учебе в гимназии.
Мрачный Офальд, уже успевший провести тщательный обыск в карманах пальто и штанов, сжался на стуле.
– У меня его нет.
– Куда же он мог деться? – удивленно спросила "мамочка". Офальд хотел было соврать, что показывал табель кому-то на улице, а его унесло ветром, но промолчал.