Я очень люблю ныть. И беситься. А лучше всё сразу. А ещё «цокать» и закатывать глаза из-за людей, из-за которых и бешусь. Честно пытаюсь с собой бороться и перестать так делать, но пока не очень получается. Возможно потому, что, пора это признать, мне правда это нравится. Я не могу вспомнить момент, когда я вдруг стала мизантропом. Не то чтобы я всю жизнь очень обожала людей, но учесть, что в восемнадцать лет я работала официанткой, и мне очень нравилось общение с незнакомыми людьми, то значит тогда «мой внутренний мизантроп» больше дремал. И я много лет работала там, где было постоянное общение с людьми, будь то кассир в магазине или секретарь в компании. А потом что-то пошло не так. Уточню сразу, «мой внутренний мизантроп» не мешает мне общаться с людьми, я не угрюмый и замкнутый человек, я располагаю к себе людей, и им нравится со мной общаться (ну, во всяком случае, они так говорят). Но при этом я понимаю, что в какой-то момент я как будто «надела панцирь» в котором удобно прятаться. Скорее всего, это связано с личной жизнью, буду называть это «Время N». Чтобы не называть это «девять лет, которые улетели непонятно куда, пока я жила с Н. в Зеленограде». Возможно, из-за того, что я настолько хорошо стала «играть» в «идеальную жену» (даже не замечая этого за собой), я стала отдаляться от всех «посторонних» людей. А сейчас, спустя полгода после Времени N, я пытаюсь снова вернуть себе «ту себя», которой нравилось общаться с людьми, узнавать у них и в них что-то новое, видеть в них не источник раздражения, а источник вдохновения. Это очень сложно, пытаться «расколоть» этот «панцирь», но я буду стараться. Ведь с годами «панцирь» может стать тяжелее и просто раздавить.
Главушка про смех и слёзы
Я люблю смеяться. Когда я сильно смеюсь, у меня градом текут слёзы, я сгибаюсь пополам и топаю ногой. У меня дурацкий смех. Я могу смеяться над очень глупыми или непонятными шутками. Для меня, как и для многих, смех – это и защитная реакция. Когда мне страшно или физически больно, я начинаю нести чушь и смеяться. Так легче, чем плакать. Хотя плакать я тоже люблю. Пожалеть себя – пореветь. Посмотреть фильм – пореветь. Послушать песню – пореветь. А потом как-то я не могла плакать несколько месяцев. В день, когда закончилось Время N, я перестала плакать. Потому что как-то особенно жёстко сказала себе, уезжая навсегда из Зеленограда, «всё, хватит плакать». Но я-то имела в виду, что больше не буду плакать из-за расставания, но как-то слишком убедительно сказала себе «стоп!» и в итоге перестала плакать вообще. От смеха да, слезы градом, как всегда. А вот от грусти – нет. Я пересмотрела все фильмы над которыми всегда стабильно ревела. Я переслушала все песни, которые раньше мне душу переворачивали. И ничего. Ни слезинки. Несколько месяцев. Я уже даже смирилась. Ну не плачу и не плачу, подумаешь. Значит, просто всё у меня хорошо и нет повода реветь. И психолог так же сказал. А потом, в один прекрасный вечер, совершенно неожиданно, меня вдруг «прорвало» и я разревелась. Уточню, разревелась в позитивном настроении (как бы абсурдно это не звучало). И в тот момент я поняла, как же мне не хватало моих слёз. Да, я «рёва» и это часть меня. Которую так же хотело забрать Время N, но я смогла её отбить. В последнее время я только и делаю, что собираю «пазл из себя» обратно. Уже с новыми кусочками, но какие-то части хочется восстановить, как были. Ведь без прошлого не было бы настоящего. Просто надо грамотно выбирать то, что сохранить. И не бояться оставить в прошлом то, что может утянуть обратно.